Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

кранцы — это швартуется баржа. Помощник дежурного по кораблю заглядывает в люк: — Курсант Шаталов! Шаталов вздрагивает: вдруг что-нибудь изменилось? — Есть! — Заступаете сегодня дежурным по камбузу! — Есть... Тоска достигает предела. Шаталов сует в рот завязку от наволочки и начинает ее жевать. За иллюминатором плещется равнодушная вода, крутится размокший окурок, все не может потонуть. Потом тонет... И вдруг: — Димка, ты тут? Черт, темно как... по правде говоря... — Маня!? — орет Шаталов .— Маня, это ты!? — Ага. Я. Он уже возле самой койки. Его хочется обнять, стук нуть по спине, но все это совершенно ни к чему. — Заступаю вот сегодня по камбузу,— говорит Ша т а лов так, будто они расстались вчера.— Схватил пару по стрельбе. — Ага. Я знаю,— говорит Маня. Он скидывает с плеча вещмешок.— Эта койка свободна? — Да , а ты какими судьбами сюда? — На б арже ,— говорит Маня и кидает бушлат поверх мешка. — Почему? — Тоже прихватил гуся. — З а что? — Тоже за стрельбу. Никак, по правде говоря, не мог пристреляться. И погода была плохая... Вот и... Он не умеет врать, этот Манька. Совершенно не умеет. Весь последний курс стрелял в кабинете лучше всех, а теперь не смог пристреляться! — Лешка! — говорит Шаталов, от полноты чувств называя Маню его настоящим именем.— Ты всегда был большой дубиной... Неужели ты узнал, что я остаюсь, и специально отстрелялся плохо?! Ночь. Штиль. «Комсомолец» не шелохнется. Палубы пустынны. Только с мостика доносится кашель вахтенного офицера. На востоке — там, где Ленинград ,— небо под свечено городскими фонарями и будто дрожит. Они с Маней сидят на полубаке, курят. Чем дальше от войны, тем слабее махорку делают,— говорит один. 137