Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

Время приближалось к полночи. Шаталову наскучило смотреть на Фонтанку. Он поли стал книги и журналы по географии, потом подошел к статуэтке Будды, пожал все шесть рук азиатского бога, спросил: — А где у конца начало, ты знаешь, старина? Будда не отвечал. Только чуть приметно улыбался умным, недобрым, загадочным лицом. Шаталову стало немножко жутко, и он обозвал Будду селедкой. Потом прилег на диван и сам не заметил, Как задремал. — Ты болен. И уже очень поздно: я з ад ержал а с ь ,— сказала Ольга, растормошив его.— Я тебя уложу здесь же на диване. Но сперва поставлю тебе горчичники. И ты будешь их у меня держать как миленький, хотя мужчины терпеть не могут горчицу, когда она попадает к ним на спину, а не на язык... — Д а в а й ,— сонно пробурчал Шаталов. Ему совсем не хотелось отнекиваться и по холоду ехать домой.— Давай , мажь меня горчицей, хотя ты и глупая совсем женщина, потому что упустила Маньку. Правда, ты теперь стала как- то лучше — добрее и симпатичнее. — Я тебе покажу свою доброту! — сказала Ольга. Горчичники оказались свирепыми, а Ольга ходила вокруг и следила за Шаталовым, чтобы он не отрывал спину от дивана. Она включила приемник и музыкой за глу шала его стоны и жалобы. — Лежи , голубчик; лежи, герой; лежи, морской лев,— говорила она монотонно и давала Шаталову курить только из своих рук. Потом смазала его спину вазелином, и он уснул, а проснулся, когда позднее утро светило в окно. Комната была пуста. Рядом с диваном на стуле стоял будильник и звонил. Под будильником л ежа л а записка, а рядом — деньги. Ольга писала: «Ты ужасно храпишь. Билет на самолет до Хабаровска будет оставлен для тебя прямо в кассе аэропорта. (Вот что значит улыбка красивой женщины!) Отправление в 13.40. Ты успеешь съездить за зубной щет кой и др. манатками домой. Деньги вернешь, если сам вернешься от этого зверя живым. А ему скажи, что одно из лучших воспоминаний Ольги за всю ее паршивую жизнь — это то, как темнели у Мани глаза от нежности к ней. И Ольга будет помнить об этом всегда. Я ушла учить детишек географии. Запри комнату и ключ положи у дверей в черную ботину». 134