Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

засыпал от любой музыки, кроме джа з а ! Д а и джа з должен был греметь на всю железку. Но Мане было необходимо видеть Ольгу хотя бы раз в неделю. Для этого он был готов ■на все. Но вот как-то перед самым отъездом на практику, когда каждый час увольнения особенно дорог, Маня вдруг воз вратился из города раньше срока. Шаталов изучал денежный фетишизм, греясь на весен нем солнышке во дворе училища,— готовился к сдаче политэкономии. Рядом — вдоль забора — расхаживал ч а совой, тоскливо глядел на воскресную улицу и напевал песенку: Сегодня воскресенье. Будет увольненье, Мама будет целый день с тобой... Изредка он останавливался и бросал кирпичи в крысу. Она все хотела пролезть под дверь овощного склада. И вдруг в эту скучную жизнь вернулся из города Маня. Он медленно подошел к Шаталову, сел рядом и отцепил от пояса палаш. — Почему ты разоружаешься, дружище? — спросил Шаталов, разглядывая его грустную физиономию. Маня засопел и вытащил палаш из ножен. — Сегодня произошло событие чрезвычайной в ажн о сти,— сказал он и проткнул палашом консервную банку.— Оля предложила мне выйти за нее замуж. То есть, по правде говоря, жениться. Она все назвала своими имена ми,— ровным, но безжизненным голосом продолжал М а ня.— Ей все одно — я или колонна Фондовой биржи. Ей надо так отомстить. И точка. Я этого не понимаю, но... — Н-н-да,— сказал Шаталов, закрывая конспект с денежным фетишизмом. Маня ухватил Шаталова за ногу повыше ботинка и подтянул вплотную к себе. — Зачем ты это делаешь? — машинально спросил Шаталов. — Мне плохо сейчас. И Оле плохо. И я хочу чувство вать тебя поближе, потому что ты — мой друг. Шаталов молчал. Он не знал, что тут надо советовать и говорить. Часовой все ходил и пел свою идиотскую песенку. Приплелся Интеграл, сдернул с Маниного палаша консервную банку, шмякнул ее об забор, пробормотал: — Буря жиреет на якоре, ребятишки. 132