Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

— Я обязательно отвечу тебе добром на добро,— пообещал Маня, огромными кулаками постукивая по углам подушки.— А пока, если тебе не очень затруднитель но, почеши мне, пожалуйста, спину. — Что? — Понимаешь, она у меня очень чешется по ночам, спина. Там, где шрам, а? И Шагалов почесал ему широкую, плотную и горячую спину в том месте, где поперек ребер тянулся неровный и длинный — сантиметров в пятнадцать — шрам. — Это откуда у тебя? — спросил он. — С детства,— безмятежно объяснил Маня .— Упал с забора. А почему-то чешется до сих пор. Спасибо. Спокойной ночи. Шаталов уже стал задремывать, когда вновь услышал низкий, густой и какой-то вразумительный голос: — Утром вам черный или белый хлеб дают? — Белый. По двести грамм. — Это хорошо,— помедлив, сказал Маня .— Очень д а же хорошо. Солдатам такого не дают. Кончался сорок пятый год. И все они, молодые парни, хотели есть и утром, и днем, и вечером... Шаталов любил Маню, и много хорошего в юности было связано с этим добродушным дылдой, но, вспоминая сейчас прошлое, он не ощутил ни волнения, ни радости. Настоящее было слишком плохо. Шаталов просто решил послать Маньке «молнию», узнать, что с ним случилось. Но не было адреса. Кто может знать, точный почтовый адрес? Манькин брат. А где он, Федька? Черт его знает... • Шаталов попинал ногами сбившееся одеяло, послушал, как скрипит кровать, как гулко хлопает за окном,— с кры ши дома напротив сбрасывали снег. А может, все это шутка, розыгрыш? Вдруг Маня первый раз в жизни решил пошутить? Во всем мире нет такого странного человека, как Манька. Он не мог понять ни одной шутки. Он все всегда принимал всерьез. И сам никогда не шутил... Заснуть бы. Но очень уж неприятно стукает машинка в груди. Испортилась. Так тарахтит гребной вал^ когда на штормовой волне судно задирает корму и винт начинает крутиться в воздухе... Кончились штормы. Предстоит устраивать все заново, ходить в узких брюках и вешать бирку на доску табельщицы в какой-нибудь конторе... А пока хочется лежать и смотреть в окно. Нет, и смотреть