Конецкий, В. В. Ледовые брызги : из дневников писателя / Виктор Конецкий ; [худож. Л. Авидон]. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1987. - 541, [2] с. : ил.

В первую же ночь после прихода в родной Ленинград грузчики сеть вспороли, голубей украли вместе с мешоч­ ком риса, который хранился в специальном металлическом ящичке возле вольера. Разоренное голубиное жилье выглядит грустно и даже как-то безнадежно. Веет от него неудачей. В. В. мастерски имитирует прищелкиванья, свисты и подсвисты разных щеглов, дроздов, синиц — темный лес для меня. Умеет он это с детства. Ловил и держал дома птичек до самой войны. А любимого чижа выпустил только в октябре сорок первого. Чиж два дня сидел на ветке за окном и не улетал — был совсем ручным. Держа л В. В. и снегирей. Одного невезучего снегиря схарчил кот, и В. В. кота наказал. Я удивился: — Как возможно наказать кота? — Вообще-то невозможно,— согласился В. В.,— но я все-таки придумал. Очень уж хищный был кот. Я накрыл его медным тазом, в котором бабушка варенье варила. И лупил по тазу палкой. Все это я проделал в той комнате, где у меня жили птички. И после экзекуции кот и близко к той комнате не подходил. — Может, он оглох? — А черт его знает. Потом В. В. по ассоциации вспомнил, что на заводе в котельных цехах, где был страшный грохот от клепки, работало около четырехсот глухонемых — им грохот был до лампочки. Проживали глухонемые рабочие над ресто­ раном «Нарва»— ресторанный шум и музыка им тоже не мешали нормально спать. Но вот дети глухонемых, кото­ рые рождаются вполне нормальными, мучались. Это он знает потому, что у рабочих глухонемых служила толмач- переводчица, которая сама была дочерью глухонемых ро­ дителей... Тут буфетчица Нина Михайловна, пожилая, молодя­ щаяся, удивительно некрасивая, принесла капитанское постельное белье и одеяло. В. В. посмотрел на одеяло недоверчиво: — Нина Михайловна, я к своему привык, а вы мне вроде не мое стелите. — Нет, это ваше, Василий Васильевич! — Д а ?— недоверчиво тянет В. В.— Мое вроде по­ темнее было... — Так теперь его постирали — вот оно и посветлее стало,— вразумительно объясняет Нина Михайловна. 77