Конецкий, В. В. Ледовые брызги : из дневников писателя / Виктор Конецкий ; [худож. Л. Авидон]. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1987. - 541, [2] с. : ил.

художник; ГЛЫБА ДУХОВНОЙ емкости, мыслитель, ве­ личайший талант, причастный научной философской мысли — и к нему-то Вы прилепили ярлык «скуч­ ный»???!!!! Не пеняй на зеркало, дружище, коли у самого рожа крива! Какое же Вы убожество, какая нищета душевная и т ак ая же сердечная нищая трезвость, всегда унижаю­ ща я великую человеческую суть?\\\ «Видеть никем не виденное, понимать никем не поня­ тое, в обыкновенном видеть необыкновенное...» (Горький о Пришвине). Вот повод для проверки собственной души! А кто не живет глубинной жизнью души, кто спокойно пользуется жизнью на ее поверхности, чья душа скоро­ течна — тот ни черта не увидит! «М. Пришвина... я ценю высочайше и люблю за про­ стодушную его мудрость, за КРИСТАЛЬНУЮ ЧИСТОТУ ДУШИ, за полнейшую открытость ума, мнений, личности своей для всех. Говоря д аже о своих задушевных потаен- ностях, он вводит нас в них без малейшей оглядки, с до ­ верчивостью ребенка,— войди, смотри и бери из того, чем я владею, что тебе надобно для хорошей твоей жизни» (Илья Бражнин ). Ваш Ералаш, или Компот из всяких мерзостей в адрес других («Нева», № 4), взят из Дневников, где писатель беседует сам с собой и писал для себя в первую очередь, а не для печати. Да, удивление покидает мир, потому что не стало истинных поэтов, а поэт — это ребенок до по­ следнего вздоха, д аже с седыми волосами, а ближе к тек­ сту, вот: «Поэт должен быть ребенком, д аже если у него седые волосы и склероз сосудов...» (Поль Элюар). Так что Пришвин не одинок в своих рассуждениях о детстве. Только очень мерзко, когда у одного нет головы, у другого нет сердца, у третьего и голова и сердце, а нет ГЛАЗ — он не видит живописи, а все же обязательно судит художни­ ков! Вы не поэт, Конецкий, Вы — нищая трезвость, с м а ­ лостью души и узостью сердца, тогда по какому праву Вы судите поэтов, не понимая в этом ни уха, ни рыла??!!!! «За четверть века переписки в письмах Ю. Казакова нет ни одного детского воспоминания»— вот потому он остался Казаковым всего-навсего и не стал величайшим поэтом, каким был Пришвин, или как органичный, естественный Рубцов, возносящий Души к высшему свету\\ У Вас не только нет такта, да просто ума не хватает! Ума хватило только печатать эту чушь!.. Не все могут писать о войне, 536