Конецкий, В. В. Ледовые брызги : из дневников писателя / Виктор Конецкий ; [худож. Л. Авидон]. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1987. - 541, [2] с. : ил.

эпилог «Зачем это писать,— недоумевал Чехов,— что кто-то сел на подводную лодку и поехал к Северному полюсу искать какого-то примирения с людьми, а в это время его возлюбленная с драматическим воплем бросается с коло­ кольни? Все это неправда, и в действительности этого не бывает. Надо писать просто: о том, как Петр Семенович женился на Марье Ивановне. Вот и все». Это сравнительно молодой Чехов. А вот мечты о предсмертной пьесе, которую расска зы­ вал Станиславскому, но написать не успел: «Два друга, оба молодые, любят одну и ту же женщину. Общие лю­ бовь и ревность создают сложные взаимоотношения. Кончается тем, что оба они уезжают в экспедицию на Се­ верный полюс. Декорация последнего действия изобра­ жает огромный корабль, запертый во льдах. В финале оба приятеля видят белый призрак, скользящий по снегу. Очевидно, это тень или душа скончавшейся далеко на ро­ дине любимой женщины». Чехов пришел к такому сюжету и обдумывал его, когда уже собирались чемоданы для отъезда в Баденвейлер. А как сам поступал в жизни? Неужели поездка на С а ­ халин свершена из желания пересчитать там каторжан и чем-то облегчить их жизнь? Нет, там и сугубо личное было, что-то от поиска «какого-то примирения с людьми», хотя на словах он над такими поисками издевался... О. Книппер: «В последний год жизни у Антона Павловича была мысль написать пьесу. Она была еще неясна, но он гово­ рил мне, что герой пьесы, ученый,— любит женщину, ко­ торая или не любит его, или изменяет ему, и этот вот уче­ ный уезжает на дальний север. Третий акт ему представ­ лялся именно так: стоит пароход, затертый льдами, се­ верное сияние, ученый одиноко стоит на палубе, тишина, покой и величие ночи, и вот на фоне северного сияния он видит — проносится тень любимой женщины...» Хорошенькую эволюцию проделал Антон Павлович! А почему такую разительную? А потому, вероятно, что своим гением уже в начале века ощущал новую роль Се­ вера в судьбе России. И еще главный герой-то — ученый! 532