Конецкий, В. В. Ледовые брызги : из дневников писателя / Виктор Конецкий ; [худож. Л. Авидон]. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1987. - 541, [2] с. : ил.

редакторов и рецензентов, которые предлагали искоренить в ней дух свободолюбия. Написана она с гениальной про­ стотой и, конечно, со временем станет классическим об­ разцом повестей о животных. Это я говорю очень серьез­ но, так как ни один мой рассказ не нравится мне так, как нравится эта книга. Прочти ее медленно, прочти ее один, вечером и после прочтения тихо разденься, закрой глаза и со слезами подумай об ее авторе. Эту вещь выбросили из сборника, который идет у меня в Детгизе. Сейчас я корпею над дипломом: надо еще раз пройтись по рассказам, сдать их, получить отпечатанными, вычи­ тать, опять сдать и тогда уже я свободен на три месяца и вновь принимаюсь за презренное дело писательства, тогда уже я возьмусь и за мистический рассказ о внезап­ ной смерти ленинградской девушки и за другие вещи и за приключенческую повесть. Ю. Казаков (имя Джима в миру)». 1 «Пути-дороги»— мой рассказ, был опубликован в ж у р н а л е «Зна- , мя» (1957, № 12). Потом печатался под названием «По сибирской д о ­ роге». 2 Речь о детской повести «Тэдди». 15.03.58. Дубулты. «Хэлло, кэп! Я получил письмо от Паустовского. Таких писем в истории литературы раз-два и обчелся. Вот что он пишет мне (дословно): «Я не могу без слез читать Ваши рассказы. И не по стариковской слезливости (ее у меня нет совершенно), а потому, что счастлив за наш народ, за нашу литературу, за то, что есть люди, способные сохра­ нить и умножить все то великое, что досталось нам от предков наших — от Пушкина до Бунина. Велик бог земли Русской!» Каково! Робей, бродяга! Живу я в Дубултах дней уже двадцать. Пишу. Ты меня смутил, сволочь, в Ленинграде, помнишь, я тебе рассказал сюжет с призраком-пьяным и со смертью в конце. Ты ск а ­ зал, что это мура. Я, хоть и кажусь наглым, человек весь­ ма чюствительный, нервный, мнительный, тонкий — и после твоих слов у меня засосало под ложечкой, и за рассказ я уж больше не мог взяться. Только здесь я за него взялся и сделал-таки. Такая мистерия получилась!.. Но здорово, я доволен, хоть, как говорят у вас, это и по­ смертный, по-видимому, рассказ. 452