Конецкий, В. В. Ледовые брызги : из дневников писателя / Виктор Конецкий ; [худож. Л. Авидон]. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1987. - 541, [2] с. : ил.

ласковым голосом сообщая кошкам жутчайшие подроб­ ности предстоящей им казни. Да, моя беда, что я не могу без человеческого обще­ ния, а социальное одиночество для автора бессмертной книги обязательно. Но за многие годы, которые я провел в кашалоте, я привык к одиночеству. Я ничем не болен, но в тот январский вечер мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь пришел. Я был дома, в от­ пуске, уже поздно было, спать не хотелось, валялся на диване, смотрел телевизор. Он у меня всегда включен. Через телевизор я разглядываю, какие сегодня мужчины и женщины, дети и солдаты. На улице все они как-то мелькают быстро. Или мне при живом общении вовсе уж не хочется их наблюдать. А через телевизор я их р а с ­ сматриваю как под микроскопом. Но это не отдых, это тяжелый труд художника. И вот я валялся на диване, курил, смотрел через теле­ визор на женщин и мужчин и молил кого-то, чтобы в дверь вдруг позвонили. Январь — самый тяжелый месяц для меня. Холодно, темно, метель. В январе я чаще слышу голос, который во- обще-то слышу всегда, когда у меня пошаливают нервы: «...умер профессор Циммерман, умер профессор Ренц со словами «мясо» на устах; умер старший астроном Берг, старший астроном Елистратов с женой, заведующий ме­ ханической мастерской Мессер, помощник зав. библиоте­ кой Сапожников, астроном Домбик, вычислительница Войткевич, вдова профессора Костинского и почти весь младший технический персонал. Две вещи я себе з апр е ­ щала, сынок: думать о еде и предаваться воспоминаниям, так как и то и другое не помогало в борьбе со смертью — вернее, борьбе за жизнь. Но в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое было настолько тяжело, что я не смогла избежать соблазна и вся ушла в воспоминания. Картины недавнего прошлого одна за другой вставали передо мной с потрясающей ясностью... Дорогое Пулково, сад, залитый солнцем, алые пионы, кусты жасмина, у веранды огненные лилии. Дом, полный музыки, радости и любви. Дорогие лица. Комфорт, довольство. Боже, какой контраст! Уснула поздно. Проснулась от странного ощущения: подушка была мокрая и липкая. Свет чуть брезжил через заинде­ вевшие окна. На простыне, халате, подушке темные пят­ на — кровь. Кровь шла из носа двое суток, день и ночь. Ничто ее не могло остановить. Л еж а л а неподвижно на 366