Конецкий, В. В. Ледовые брызги : из дневников писателя / Виктор Конецкий ; [худож. Л. Авидон]. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1987. - 541, [2] с. : ил.

метеорит. Не так уж много артистов гибнет на сцене. Судьба выбрала ее. И тем возвысила — и по заслугам возвысила, потому что любила подмостки истинно. И притом с ранней юности это вечное ощущение рока, страх перед молниями... И эта сирень, сирень, сирень... Куда я задевал дневники ее матери, жуткие по женской откровенности, драгоценные для меня, вечно страдающего незнанием женщин, выдумыванием их... В дневнике ее матери есть фраза, обращенная, вероятно, к любимому, который ее мать бросил: «Всегда помню, как ты играл моей грудью, как детишки с дорогой игрушкой...» Ах, что будет с этими дневниками, если я никогда не выйду от­ сюда... Сегодня снилась лошадь, которую мне оставил какой- то художник по фамилии Вовиков. Так его называли ин­ валиды у рынка, которые объяснили мне, что он просил у них трояк на похмелку, но они не дали ему. И вот этот художник Вовиков оставил мне лошадь, и всю сбрую под седло, и талоны на комбикорма, и сено; талоны такие, как дают на бензин. Лошадь стоит в сарае. Лето. Я было з а ­ был про нее и вдруг подумал: она же голодная! И стал воровать душистое сено. Потом седлаю. И тут приходит дядя Леха — но ничем, конечно, помочь мне в сложном деле, чтобы оседлать лошадь, не может. Я у него спраши­ ваю: как надо, сперва кормить или сперва поить? Добра я лошадь, умная. Седлаю, залезаю, едет послушно, как в детстве, когда мы гоняли лошадей в ночное, и у меня была кобыла Матильда, и у нее отстегнулась уздечка... И вот я еду на этой детской лошади, которую подарил мне художник Вовиков, на базар, чтобы купить ей корм, а на базаре продают его картины... И опять сирень, сирень, сирень... Но это я так, просто вспомнилось, а во сне были леса, поля, поросший травой уклон, и я пускаю лошадь рысью, и понимаю, что нормально держусь в седле, и д у ­ маю о том, что Толстой прав... Но тут седло переворачи­ вается под брюхо, я падаю и замечаю, что мне не страшно с лошади падать! Быть может, я выздоровлю? И я опять залез на лошадь, а сзади посадил дядю Леху. И лошадь все терпит, замечательно терпеливое, доброе животное... Тут к соседу Юрию Николаевичу пришла сестра делать укол, а он лежит с грелкой, у него затвердение, и он кри­ чит, когда его колют... Добирание до сути чужого творчества — процесс столь 360