Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

НА ШЕСТОМ ЭТАЖЕ «Вкалывать, вкалывать, вкалывать», — требовал Конецкий от меня, от других, полагая, что терпение и труд все перетрут. И я до ставала старые папки из шкафа и перепечатывала груды пожелтев ших бумаг, рылась в архивах, добывая свидетельства его юности и «деятельной части жизни». «А теперь, пройдись пером Мастера», — требовала уже я от мужа. И он, тяжело больной, напрягался. Давно забытый материал вол новал, будил воспоминания об ушедших капитанах, товарищах и чи тателях, согревавших его своей дружбой, благодарностью и откро венностью. Виктор Викторович боялся самоповторов... И повторялся — главное было уже прожито. Память возвращала и возвращала его к тому, что осталось за кормой —еще раз пережить... Так появились «Кляксы на старых промокашках», «Огурец на вырез», «ЭХО», «Последний рейс», «Столкновение в проливе Актив Пасс». «Я не написал и малой доли того, о чем хотел бы рассказать. Долги отдаю...» —с горечью говорил Виктор Викторович, понимая, что в смысле художественности книги не дотянул. Но понятие «дол га» было равнозначно понятию «работы». И надо было успеть... А ведь совсем недавно, думала я, не ты ли, Витя, кричал в ярости: «Я никому ничего не должен! Оставьте вы все меня в покое!!!»... Болезни и старость диктовали Конецкому свои правила игры... «На фабуле 79-го года я, по сути, и бросил писать морские книги. Молодым, сменившись с вахты в четыре часа ночи и „позавтракав", умудрялся еще часа два печатать в каюте „заметки" —всякое случив шиеся и надуманное за прожитые сутки. Нынче работает возраст. Сменился с вахты —рога в подушку...», —писал в дневнике послед него рейса Виктор Викторович... Тогда, еще ведя дневники, он не знал, что, по большому счету, потеряв море, потеряет и свою интонацию... Что сумерки, в которые он погрузится, сгустятся до мрачной тьмы... И со всем этим ему придется жить. Он еще искал поле деятельности — предстоял юбилей фло та, к нему потянулись военно-морские люди, и это было приятно. «Значит —читали. Молодые-то меня не знают», — говорил Виктор Викторович. Молодые писали тогда, что «репутация большого писате ля Конецкого так же загадочна, как соответствующая репутация 507