Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ПЕТР КОЖЕВНИКОВ От темы войны мы перешли к делам литературным и, в частно сти, издательским. Виктор Конецкий поведал мне о том, как некое издательство стало выпускать полное собрание его сочинений, обо значив в договоре сущие копейки. Конецкий говорил об ограбивших его издателях без злобы, а с некоторым удивлением: откуда берутся такие люди, ведь они еще достаточно молоды, а уже способны на та кой обман и унижение автора? Я рассказал Виктору Конецкому о том, что с некоторых пор авто ры делятся на раскрученных и нераскрученных, продажных и непро дажных, подходящих для существующих серий и форматов и неком плектных, пишущих самостоятельно и бригадой и т. д. Виктор Викторович скрипел зубами и сетовал на то, что в новых условиях речь идет не о литературе, а о доходах издателя, и это рано или поздно пагубно скажется на всей российской культуре, которая, как и любая другая культура, начинается с книги, то есть со слова. От культуры мы перешли к положению дел в творческих союзах, которых, во всяком случае, связанных с литературным и словесным творчеством, оформилось и учредилось в городе и области штук пять или шесть. Не миновали мы и обстановки в Литфонде и вообще его ближайшего будущего, которое, как тогда казалось, вполне мог ло стать независимым от литературной среды. Последним пунктом нашей беседы стал Пен-клуб, который, соб ственно, и объединял нас с Конецким, не считая канувшего в лета Союза писателей СССР. В те годы было трудно оценить, чем больше знаменит Петербургский ПЕН, — своей правозащитной деятель ностью, зафиксированной в уставе организации, или хронически ми скандалами и междоусобицами. Виктор Викторович, равно как и Дмитрий Сергеевич Лихачев (умерший к тому времени), Даниил Александрович Гранин, а также ряд других авторов ни разу не при нимали участия ни в том, ни в другом, поэтому Конецкий даже и не был в курсе того, что происходит. Пока мы ехали до домаАлександра Моисеевича, я вспоминал фильм, поставленный по повести Конецкого, в котором пожилой моряк (его очень убедительно сыграл Борис Андреев), сходит с трапа в том городе, где, может быть, живет его сын, которого он еще ни разу не видел. — А не себя ли Виктор Конецкий имел в виду? — оформилась у меня мысль, которая неопределенным импульсом уже обознача лась в мозгу, когда я смотрел фильм, причем, не один раз и, есте ственно, в разном возрасте, впервые еще, не будучи сам отцом. — Даже если у него никогда и не было своих детей, он ведь наверняка мечтал о том, что они где-то могли быть. 47 4