Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

БОРИС ТИЩЕНКО В студенческое время на нашем консерваторском курсе образо валось что-то вроде литературно-музыкального кружка (его зате ял мой друг и сокурсник Владик Успенский). Мы принимали у себя Яшу Гордина, Сашу Кушнера, Олега Григорьева, Иосифа Бродского и многих других, теперь уже очень знаменитых литераторов. С детства я очень любил читать произведения замечательного пи сателя Алексея Ивановича Пантелеева. Могу утверждать, что такие его рассказы, как «Честное слово», «Первый подвиг», «Долорес», участвовали в формировании моего характера. Кроме того, как я понял из рассказов моей тетушки Раи, они были некогда дружны. Поэтому я набрался наглости, позвонил Алексею Ивановичу, напро сился на встречу и получил согласие. Многое, очень многое дало мне общение с этим замечательным, становившимся все более и более одиноким человеком. И вот первая встреча с творчеством Конецкого. Сила, мужество, стойкость, требовательность, строгость, проницательность. Но не буду здесь говорить о литературе — на это есть литературоведы, буду говорить о нем. Мне страстно захотелось пообщаться с этим человеком, тем более, что очень тоненький родственный повод, ско рее мнимый, чем реальный, для этого был. Я позвонил и тут же был решительно приглашен. Дом на улице Ленина был мне уже знаком по визиту к Анне Андреевне Ахматовой, поэтому шел я без страха. «А вы смелый че ловек», —сказал мне при первой встрече Виктор Викторович. К это му времени я прочел, пожалуй, всего Конецкого и помнил его фразу, что он любит ощущать в руке мощную тяжесть пистолета. И лицо, и глаза его напомнили мне заряженный пистолет, настолько прони зывающим был его взгляд, которому аккомпанировал достаточно длинный, чуткий и острый нос. Сближение произошло мгновенно, тем более, что в этом уча ствовала стоявшая между нами поллитровка. Мы перешли на «ты», и я стал шпарить почти наизусть (тогда еще у меня не испарились остатки «фотографической памяти») абзацы из «Фомы Фомича в институте красоты». При встрече присутствовала Татьяна Валентиновна. Услышав мои фиоритуры, она воскликнула: «Вот какой у тебя читатель, Витя!» Коллизия заключалась в том, что, по рассказу, около «института красоты» стоят на ограде бюсты негров. Я же, недавно проходя мимо этого здания, этих негров не обнаружил. «Есть негры!» — «Нет негров!» — «Если их нет, значит сняли!» — «Их и не было!» — «Нет, были!» — «Ты их придумал», — обнаглел я, вспомнив Мишкины импровизации и рассказ Пантелеева «Рыжее 448