Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

Борис Тищенко Брату М ой родной брат Миша был старше меня на девять лет. Отрочество его пришлось на военное время, юность — на по слевоенное. Это (и, конечно, не только это) наложило отпечаток на его характер и на его судьбу. По рассказам мамы знаю, что был он свободолюбивым, настой чивым, очень любил животных и был большим фантазером. В эва куации, в поселке Берды (известном по пушкинской «Капитанской дочке») часто можно было наблюдать такую картину: группа ре бятишек, в середине — Мишка, что-то с увлечением рассказывает. Все восторженно ему внимают, разинув рты. «Подхожу, — говори ла мама, — прислушиваюсь: какие-то невероятные приключения. Масса вранья». Вернувшись в Ленинград, он поступил в кружок живописи Дворца пионеров. В школе он оформлял все самодеятель ные спектакли (до сих пор помню черта, несущего на спине кузнеца Вакулу). А живописные работы его были так хороши, что всегда укра шали наше жилище. С некоторым опозданием (тому есть причины) нашел он свое призвание: медицину. Помню его разговор со мной (мне тогда было лет четырнадцать): «Давай заниматься этим вместе. Мы с тобой горы свернем». Но мой путь уже был выбран —музыка. Был Мишка требовательным, иногда сердитым, грубоватым. Но у него были золотые руки и отзывчивое сердце. Не мог он прой ти спокойно мимо больного человека — не обязательно родствен ника — подчас чужого, почти незнакомого. Сразу все делал, чтобы устроить в стационар и привести в порядок. Пишу это с грустью, потому что не довелось ему дожить до пятидесяти пяти лет. Мама тоже умерла в этом возрасте. Думал, что это у нас наследственное, но меня чаша сия миновала. К середине 1970-х годов жизнь моя осложнилась. Причин было много. Надо было искать отдушину. Одной из них стало запойное чтение. Судьба была ко мне благосклонна в смысле литературных знакомств. 447