Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВА голод был не забыт. Он знал, что такое честь офицера и честное от ношение к делу —при его замечательной человеческой щепетильно сти, и честь в литературе была для него важнее художественности. А душа была — невероятно тонкая, воздушно-прекрасная была душа, хотя от Конецкого В. В. лично можно было услышать и такое, от чего мои уши вяли. Но это «такое» гневно выпуливалось — на фоне прелестных, нежнейших цветочных натюрмортов, которыми были украшены стены его двухкомнатной квартиры. Вот эти цветы, тяга к цветам, к хрупкости их — это и была в сочетании с напускной грубостью существеннейшая черта Конецкого. Что было его домом? На самом деле питерский дом —был не столько дом, сколько ме сто томления между рейсами. Рейс —вот это было счастье. Но я ведь познакомилась с Конецким уже в поздние времена его жизни, когда рейсов оставалось не так много: врачи возражали. И —ноги болели. Это все обостряло фирменный гнев — в том числе и по отно шению к реальности (книги его в 1990-е годы, особенно до 1998-го, почти не выходили. А если потом и выходили, то не сопоставимыми с прошлым, унизительными для него тиражами). Конецкий был государственник. Советская власть не очень-то ему нравилась. Диктаторов и тира нов (Сталина) он ненавидел — помню, как в Переделкине, когда он жил в Доме творчества, Анатолий Наумович Рыбаков (в 1986-м) дал ему прочитать «Дети Арбата» — в рукописи. И он читал всю ночь и целый день, а вечером пришел на дачу к А. Н., вернул роман и при нес восторженный отзыв — это было важно для А. Н. не только как моральная поддержка, но, может быть, как и еще одна «капля» к пу бликации (он тогда собирал мнения коллег — уклонились от пись менного отзыва, кстати, только двое). И книга моя о Трифонове ему «легла на душу». После того, как появились первые на нее рецензии —вполне положительные, он по звонил из Питера и спросил, как я их воспринимаю. И я сказала: одо брение приятно, конечно, но ведь в книге говорится о другом... На что он среагировал: ну вот теперь вам, как критику, на собственной шкуре понятно, как вы пишете о нас! Критика книги кастрирует!.. Потом была неприятная история с В. Аксёновым — не самое те плое время в наших отношениях. В. В. сильно задел В. А., а В. А. тогда еще не был «разрешен» —и выглядело это, мягко говоря, не очень. Эта история была в ущерб репутации В. В. —о чем я ему и сказа ла, и что, в свою очередь, охладило наши отношения. 418