Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ВАЛЕРИЙ ХАИТ еще задолго до Виктора Конецкого их свела общая любовь к писате лю Ивану Бунину; Конецкий же вообще связал их навсегда. Понятно, что основной состав участников общества как раз и должен был включать воспитанников Ирины Витальевны, тем более, что под ее благотворным влиянием все они Конецкого читали запоем. Почему судьба для описываемого мною случая выбрала имен но мою жену, а не, скажем, Ирину Витальевну Соколову, я не знаю. Возможно, потому, что девичья фамилия Ирины Витальевны была Ивио, что говорит о ее итальянских корнях, а Конецкий, кажется, Италией совсем не интересовался и в аппенинские порты так ни разу и не зашел (?)... Читатели опять начнут меня упрекать за затяжку преамбулы, мол, сколько можно тянуть кота за хвост? Но в данном случае, как вы увидите ниже, затяжка эта вполне объяснима: слишком уж деликат ная задача стоит передо мной. Расскажи я что-нибудь не так о сюже те «моя жена и писатель Конецкий» и осложнений в семейной жиз ни не избежать. Жена не простит мне даже малейшей неточности, опять скажет, как говорит всегда: «Ну вот, снова ты все перепутал! Лучше бы я сама написала!..» Ладно, авось пронесет... Вот ее рассказ, как я его услышал... «Помнишь, в один из ноябрьских дней 1985 года у нас в доме погас свет?.. А вечером по телевизору должны были показывать какой-то важный футбольный матч, и за полчаса до его начала вы с Женей и Славой (это наши дети. — В. X .) ушли к моей сестре, благо у нее свет не выключили. Телефон у нас тоже почему-то не работал, и я решила поехать в центр города к своей подруге скоротать время. Села в трам вай, доехала до Тираспольской площади, там нужно было пересесть на другой, но до этого решила этой самой подруге позвонить, про верить, дома ли она. Уже немного стемнело, я зашла в будку, дозво нилась и стала с ней разговаривать. Она сказала, что рада будет меня видеть, но тут мы зацепились за какую-то тему и стали ее обсуждать. Слышно было хорошо, будка, что редко бывает, плотно закрывалась, я согрелась, мне было уютно, в стекло никто не стучал, словом, раз говор продолжался и продолжался. Тем временем стемнело совсем, стало ясно, что ехать к подруге уже бессмысленно. Я сказала ей об этом, мы посмеялись, и, повесив трубку, я вышла из будки. Вдруг от куда-то из темноты появился невысокий человек в морской фуражке, осенней кожаной куртке и очень буднично сказал: — Сорок минут. — Что сорок минут? 394