Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

МИХАИЛ СПЕРАНСКИЙ и с ним — Конецким. Возвращая мне рукопись после прочтения, Виктор Викторович сказал: — Вы пошли по моим стопам —дневниковые записи. — Да, я датировал каждую запись, так получился дневник. Это наша семейная традиция — из поколения в поколение вести «Семейную хронику Сперанских». — Это все чисто, благородно, прекрасно. Но я написал бы все иначе. Композиционно, монтажно многое сделал бы по-другому. Например, ваше сидение ночью со свечой перед портретом, жела ние возродить отца, Пушкина. Наша связь с ними рождает возбуж дение — оттуда идет! — и необходимо, чтобы автор объяснил при чину такого своего состояния. Я бы написал, что я жил, ничего не зная об этом портрете. И вот, когда я через сорок лет возвращаюсь в Ленинград, впервые вижу этот портрет, и так потрясен, что теряю покой, не нахожу себе места! Боюсь сойти с ума! Бегу к психиатрам: «Что со мной творится?! Что это такое?! Не передам ли это по на следству?! Что мне делать?!» В повести вы кроете пушкинистов за дело. Я бы присоединился. Пушкинисты будут читать это с зубов ным скрежетом. В рукописи я упоминал о моем поприще в экспериментальной медицине и конфликте с академической дамой: я ратовал за необхо димость безопасности в их исследованиях с вживлением электродов в мозг человека, так что мне пришлось уволиться. Я сказал Виктору Викторовичу, что, написав об академической даме, я почувствовал облегчение. — Все правильно, — объяснил он. —Вы отдали его бумаге и ос вободились. Как-то мне довелось споспешествовать ему с дефицитными ле карствами, и Виктор Викторович подарил мне свою книгу «Морские повести и рассказы». Вот она. Беру с полки, читаю его размаши стую надпись на титуле: «Мише Сперанскому с благодарностью за лечебное зелье и с пожеланием счастья — Викт. Конецкий». В кни ге закладка с двумя моими записями: «Рассказы Петра Ивановича Ниточкина — редкостный юмор — их надо читать с эстрады!» «Виктор Викторович — самый хитрый и счастливый человек на све те — в смысле Пришвина!» (М.М. Пришвин говорил о своем месте в литературе: мол, говорят, что занимаюсь любимым делом —брожу на природе с ружьецом и рюкзачком да пишу свои записки. Так, ни кому не заказано, всем места хватит!) ...Однажды Виктору Викторовичу пришла почтовая посылка. К его удивлению и смущению в ней оказалась пара нательного белья 390