Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ЖИВАЯ ПАМЯТЬ Навстречу нам шел капитан, который оказался старым прияте лем Конецкого, а в кубрике уже ждала команда корабля. Главным гостем стал Виктор Конецкий. Моряки слушали его восторженно, благодарно смеялись его шуткам, долго не отпускали, задавая волну ющие их вопросы с в о е м у писателю. А потом была долгая поездка по суровой мурманской земле, где в июне метет метель и бесконечно длится холодный полярный день, и нигде ни деревца, ни листика, ни лепестка, только камни и мох... Были выступления в клубах и домах культуры и везде Виктора Конецкого встречали с особым радушием. После одной из таких встреч, он несколько смущенно, но с яв ным удовлетворением сказал мне: — Оказывается, меня и на суше читают, а не только моряки... После утомительного дня, проведенного в тряском газике, скуд ный уют районных гостиниц казался раем, а разговоры были осо бенно задушевными. Виктор рассказывал о кошмарах блокадного детства, о матери, которая героически спасала их с братом от го лодной смерти, и такая любовь звучала в его голосе, что он вдруг, стесняясь своих чувств, резко обрывал себя и начинал говорить о чем-нибудь другом. Особенно запомнился мне выход на пароходе в открытое море: нам предстояло опустить на воду венки в месте, где в годы войны погибло военное судно. Изрядно штормило, наши спутники разбрелись по каютам, а Виктор прошел в рубку к капитану. Он явно волновался, и в этом волнении ощущалась его особая связь с морем, с флотом, с моряка ми, которая с юных лет во многом определила его судьбу. Как бережно опускал он на воду вместе с командой огромный ве нок и как долго потом стоял у борта один, глядя, как высокие волны подхватили цветы и уносили их все дальше и дальше... Вскоре после возвращения в Москву, я получила от Виктора письмо: «Милая спутница! Спасибо за добрые слова. Я сразу написал Вам сусаль- но-слезливый ответ, но не отправил его (по пьянке). Живу трудно. Какой-то очередной кризис. И зловещее одиночество. Чтобы перешибить судьбу, опять собираюсь плавать — в Арктику, к капитану „Ленина". 383