Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ВАЛЕНТИН КУРБАТОВ маленький старик с рюкзаком в полспины, и видно, ему не сладко. „Позвольте, я вам помогу" — „Вот спасибо!" Я взваливаю рюкзак и приседаю, так он неподъемен у этого Святогора. „Что это там у вас?" —„Это книги, сувениры для Арагона и Триоле. Позвольте представиться: Семен Кирсанов". Наши места в самолете оказываются рядом. Он развя зывает рюкзак, с которым не расстается и в салоне („Мало ли что, знаете, мне так спокойнее"), и там оказываются мерзавчики коньяку по сто граммов. Самолет закладывает вираж, рюкзак выскальзывает из его старых рук, и мерзав чики с веселым звоном катятся вдоль борта. Стюардессы кидаются подымать. Самолет перекладывает курс, и мерза вчики катятся на другой борт. Тут уж на помощь кидают ся все, и со всех сторон слышно: „Есть! Поймал!" — и все передают по салону Кирсанову Он на минуту смущается, но тут же забывает всех: „Вы с утра принимаете?" — „Увы, принимаю". И мы начинаем принимать... Когда нас высадили в Ко пенгагене, потому что Париж не принимал, Кирсанов под хватил рюкзак и пустился к зданию аэропорта. „Оставьте, — говорит стюардесса, —мы же скоро сюда вернемся". —„Нет, уж я как-нибудь так, мало ли что..." И мы замечательно скоротали время до самого вылета в Париж. Но сувениров для Арагона и Триоле не осталось, и в Париже я нес рюкзак пустым...» « — Поставьте-ка там пластинку. Анну Герман. В 1953 году я не мог наслушаться на корабле Надежду Обухову, а вот сейчас вдруг с такой страшной остротой услышал Герман. Не знаю, почему не слышал прежде. А тут на рабо тах в проливе Вилькицкого радист врубил ее „Эхо". И я по том ходил просил гонять ее для меня, пока он не вознена видел нас обоих и не стал подзуживать, что она выше меня на две головы. Дурак! Что ему было объяснять, что я бы пешком пошел в Польшу, только чтобы поцеловать край ее платья, для одного этого я бы пробил башкой все заслоны, но мне сказали, что она умерла...» И еще несколько строк из дневника. Остановиться нельзя. Да и время (а это 1990 год) выглядывает неожиданной стороной. 358