Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ВАЛЕНТИН КУРБАТОВ друга, и я пошел спать. И тут второй помощник докладыва ет, что во втором отсеке вода. На Колыму пришли — осад ка на корму 40 сантиметров ниже бара, „рейки", как там го ворят. Надо перегружать картошку. Мой первый вызывает команду на палубу и говорит красивую речь: приказывать я вам не могу, только просить, но надо перекачать шестьсот ящиков картошки из кормы в нос. Правда, если просьба не поможет, я так прикажу, что вы у меня эту картошку... (тут он спохватывается, взглядывает на меня, я улыбаюсь). Он идет переодеваться в подарок датских рыбаков — роскош ный комбинезон, чтобы встать к ящикам первым. И пошел! и пошел! Полет, а не работа! А капитан-то уж моих лет, при таких нагрузках можно и концы отдать. Я зову его, приви раю, что появился крен на градус, чтобы он выпрямился и отдохнул. Он понимает, посмеивается: брось, Викторыч, все нормально. Я предлагаю ему позвать женщин, чтобы собрали рас сыпавшуюся на палубе картошку —самим на полрейса хва тит, но капитан и тут посмеивается: брось, Викторыч, по темну столкнем за борт и весь хрен до копейки, у нас же ее не весом, а числом ящиков будут принимать. Нет, тут только как Петр —на реях вешать, иначе поряд ка не дождешься! У Новой Земли с „Брежнева" запраши вают: кто скатал нефть за борт? Льды пошли черные. Суда молчат — нашли дураков! Наш капитан бьет себя кулаком в лоб: „Дурак, как же я забыл сказать «деду», чтобы он вче ра в тумане наше... за борт откатал..."» А вы говорите — экология... Только на реи!» Смотрим альбом Врубеля. « — Я встретил Михаила Александровича в Карском море — шел целый караван. Лед тяжелый, туман. Врубили все прожектора, чтобы хоть немного разогнать эту тоску и мглу. А когда малость развиднелось — смотрим: прет мимо нас по чистой воде рыббаза, такой чемодан в четы ре дизеля — „Художник Врубель". Все у нас высыпали на палубу: во дает! И что это у нас, своих художников нет — иностранными называть? Не еврей ведь, наверно, евреем бы не назвали — француз какой-нибудь. А вот „Шишкина", поди, нет. И... эх, пошел... Ну-ну... И смотрим, действитель но, залез левой скулой на лед и встал. Крен — градусов 25. 354