Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ЗДОРОВО, СИВЫЙ! Но тут посреди дискуссии в комнате появился подтянутый муж чина с моложавым, но не молодым лицом, с волосами, зачесанны ми назад, одетый в скромный и одновременно щегольской костюм. Это был Виктор Конецкий. Ему было скучно. Он, видимо, просидел в ресторане Дома писателей на первом этаже в одиночестве и те перь бродил по литераторскому дворцу в поисках собеседников. Конецкий мастерски прервал наши речи и стал говорить прописные истины. Обсуждение оказалось скомканным. Кутузов и Емельянов и сами были непрочь посидеть в ресторане с живым классиком. Я хо тел ругаться матом, но на всякий случай не стал. Но в ресторан меня все-таки пригласили. В этом роскошном, теперь не существующем помещении, отделанном дубовыми панелями, мы сели под витраж, изображавший герб графа Шереметева. После трех совместных рю мок Виктор Викторович посмотрел пытливо в мое лицо и сказал, как отрезал: — Борода! Я бы тебя с бородой в Антарктиду не взял. Я носил бороду. И теперь иногда не бреюсь. Это мое глубоко лич ное дело. Плюс несколько рюмок и гордый герб над головой. — Да идите вы в ... со своей Антарктидой! —ответил я. Потом годы прошли. Сперва гласность, потом крах. Сперва сво бода слова, затем спирт «Ройял» да война с горцами. Тем не ме нее моя литературная карьера сложилась довольно успешно и без Антарктиды. Я уже почти авторитет. На рубеже тысячелетий в газе те «Вечерний Петербург» печатались мои рецензии на новые кни ги. В издательстве «Блиц» я получаю книгу Виктора Викторовича «ЭХО», читаю, пишу на нее отклик. Имеет смысл привести часть опубликованного текста: «Я родился в один день с Пушкиным и Конецким, по этому о зодиакальных „близнецах" в литературе могу рас суждать довольно авторитетно. Они всегда талантливы, им скучно заниматься одним и тем же, они хватаются за раз ные дела, и при высокой степени таланта у „близнецов" это получается хорошо. Хороша и последняя книга Виктора Викторовича, хотя состоит она на восемьдесят процен тов не из оригинальных сочинений автора, а из писем его друзей и читателей. Надо иметь определенное мужество, когда включаешь в книгу письма, которые начинаются так: „Глубокоуважаемый Виктор Викторович... Дорогой Виктор Викторович... Уважаемый... Дорогой, уважаемый... Дорогой старик... Здорово, сивый..." Таких писем в книге десятки, и подписи под ними тоже не хухры-мухры: Юрий 347