Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

АЛЕКСАНДР ЖИТИНСКИЙ Рискуя повторить избитую истину, я все же напомню, что в прозе, написанной «от первого лица», события даются в изложении одного из героев сочинения, который сам в них участвует. Соответственно, все суждения и оценки в таких сочинениях перекладываются на пле чи рассказчика, претендуя не столько на абсолютную истину, сколь ко на создание определенного образа героя. Автор как бы прячется за его спину, чтобы при случае развести руками и сказать: «Я здесь ни при чем, так видит и думает мой герой». От первого лица написана, например, «Капитанская дочка» Пушкина. Рассказчиком там выступает молодой Петруша Гринёв, и нам понятно, почему Пушкин избрал именно этот прием, помимо его чисто художественной привлекательности. Гринёв мог сказать о Пугачеве то, чего не мог сказать в тех общественных условиях ав тор. И хотя Гринёв то и дело называет Пугачева «злодеем», автор ская оценка проглядывает сквозь его суждения, как освещенная ком ната сквозь тюлевую занавеску. В прозе «от первого лица» коротенькое словечко «я» мелька ет постоянно, ограждая автора от собственных высказываний и все время напоминая ему, что рассказывает историю герой, а значит, ав тор должен на время стать актером и влезть в шкуру героя, чтобы добиться от него максимальной искренности. Другим распространенным приемом, как известно, было и оста ется письмо «в третьем лице» (или, как часто неправильно гово рят — «от третьего лица»), когда в авторской речи не встретишь того коротенького словечка, о котором только что говорилось. Так написана, например, «Война и мир» Льва Николаевича Толстого. Автор подробного сочинения как бы становится на место Господа Бога и претендует на объективное освещение событий, но если Толстому это удается, то многим другим литераторам —нет, а пото му вранье, преподнесенное от имени некоего «верховного судии», выглядит особенно ошеломляющим. Есть еще и промежуточное качество прозы, тоже достаточно распространенное, когда словечко «я» отсутствует и автор пишет «в третьем лице» — как бы объективно — однако на события смо трит глазами одного героя; только этот герой, его мысли и чувства доподлинно известны автору, в душу остальных он проникать не имеет права. Так написаны многие рассказы Чехова, в частности, «Дама с собачкой». Эта проза ближе к прозе «от первого лица». — ...Но в чем, собственно, вопрос? Можно писать и так, и эдак, и еще тысячью разными способами! — Погодите, не торопитесь! 338