Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

НИЧЕГО, КРОМЕ ПРАВДЫ едким, колючим до грубости. Для кого-то он был «в доску своим». А в чьих-то глазах предстал утонченным и романтичным, отзывчи вым. Многие говорят об усталости и отрешенности. Но... «...Все и всё, что и кого я вижу вокруг, мне докучает и меня раздражает. Мне не о ком сказать хорошее от чисто го сердца... Это приносит мне душевных мучений больше, нежели всем другим, кого вижу и знаю вокруг...» («Никто пути пройденного у нас не отберёт»). Наверное, не следует искать противоречия, потому что для каж дого — он свой. Ведь и для меня Виктор Конецкий такой, каким его знаю лишь я один, пусть даже наше безличное знакомство состоя лось через его книги, через одни и те же моря, страны, порты, че рез одну и ту же профессию, через очень похожие чувства и мысли. Разве этого недостаточно? Часто бывает, что судьба «подгоняет» писателя под тему. Но как быть, если тема и есть судьба? К счастью, Виктору Викторовичу не пришлось выбирать и разрываться между жизнью и литературой. Его проза —это и есть жизнь с натуры. Крупная форма Конецкого — точное описание судьбы моряка, со всеми подробностями и пережи ваниями. Рейсы, люди, корабли, годы... А затем —опять судно, новый эки паж, новые встречи и впечатления, другие маршруты и моря. Только герой тот же самый. Хотя, возможно, перемены в нем не замечаешь лишь потому только, что на протяжении повествования и сам ме няешься вместе с ним, забывая порою о границе, разделяющей его жизнь и твою собственную. Хочется еще и еще — видеть, чувство вать, воспринимать, думать и даже реагировать на происходящее так, как это делает он. Поэтому во время шторма, находясь в ходовой рубке, ты неза метно для других упираешься плечом в рамку лобового иллюми натора, вспоминая: «Как же там у Конецкого?» И потом мысленно произносишь, обращаясь к пароходу: «Ну, давай, старик! Давай, родной! Давай вместе!», подталкивая и поддерживая его, помогая перевалить косую пенистую волну, безжалостно и хлестко бьющую под дых. А спустя время, в порту захода, где-нибудь в Монтевидео, тай ком, чтобы не засмеяли и не уличили в декадентстве, покупаешь кассету с музыкой Бетховена. Ведь Конецкий сказал однажды, что эта музыка наполнена скрытой силой и океанской мощью. Как мож но не поверить ему и не прислушаться к сказанному? Как можно не откликнуться на вопрос: «...Надо ли свободный конец шкентеля 313