Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

КОНТАМИНАЦИЯ не самыми хорошими словами. Несколько раз менялось решение о способе пересадки экспедиции — перевозить шлюпками или «Эстонии» швартоваться к нам. Для швартовки мы должны были вывесить с морского борта огромные кранцы, специально приве зенные для таких швартовок. Кранцы эти можно было вывесить только грузовыми стрелами, а стрелы, естественно, были настрое ны для выгрузки на ледовый причал. И вот пришлось нам несколько раз останавливать выгрузку, перестраивать стрелы и вывешивать и убирать кранцы. Само собой, любви к «Эстонии» такие опера ции не стимулировали. Когда наконец они ошвартовались к нашему левому борту, радостных объятий не было, а мы продолжали вы грузку. Аркадий Сергеевич Конышев вызвал меня из трюма, чтобы по знакомился с В. В. Запомнил, что В. В. был в своей знаменитой пи лотке. В каюте Конышева было очень много народа — В. В., капи таны, капитаны-наставники, кто-то из полярников. Половина людей в полярках, теснота. Формально представился, почему-то чувство вал себя стесненно —впервые в жизни живого классика видел. (Это не шутка и не лесть. Курсантами Макаровки мы носили «Солёный лёд» за шинелью, подобно тому как его Альфонс носил «Алые пару са»). Ничего не значащий обмен любезностями — и назад к работе. Мы потом вспоминали с В. В. этот момент через семь лет, когда он приехал ко мне дублером на «Кингисепп» в Мурманск (последний раз в моря), и он признался, что мало что запомнил из той встречи — собственно и запоминать нечего было. Последний его — наш совместный — рейс начинался, как он и писал, в хаосе. Ледовая обстановка на трассе была сложной. Ко времени начала нашей погрузки уже два судна получили тяжелые повреждения в Таймырском массиве. Министерство решило ма ленькие суда на Восток не посылать, но ко времени появления ре шения мы были уже наполовину загружены. Мурманский порт добился продолжения нашей погрузки, и таким образом мы оказа лись последним из маленьких лесовозов, отправленных на Восток с Запада. Прибыв на судно, В. В. уже при знакомстве сказал, что это точно его последний рейс, ему все труднее обходить врачей, писать о рейсе он не намерен, а сходить надо, потому как последний шанс. Был он в прекрасном расположении духа и просто рвался быстрее отойти из Мурманска. Насчет «писать не намерен» у меня были сомнения — не может писатель не писать. Ну а то, что рвался в бой —что ж, хоро шо, когда человек работает с радостью. 279