Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

МИХАИЛ ГЛИНКА нутрий. Мы забыли, как в столицу спецавтобусами ломилась за кол басой провинция. Как критическая статья, повесть и даже единичное стихотворение могли стать причиной преследования, а то так и фи зического уничтожения человека... Он вылезал из глубины ряда, задевая колени сидящих, и уже кем- то напутствуемый шел к трибуне: вздернутая голова, поднятые пле чи, странно негнущиеся сухие ноги. — Так вот о цензуре... —хрипловато начинал он. От произнесения этого слова вслух литературное чиновничество цепенело. Ведомство литературного топора было тайным, а назва ние его запрещенным. О существовании ведомства, без санкции ко торого не могла быть напечатана ни одна строка, никто, так предпи сывалось, не имел права знать. Этот Салтыков-Щедрин, вперемешку со Шварцем и Орвеллом, был неоговоренным, а потому особенно леденящим. Ведомству были придуманы псевдонимы — разные его иерархические этажи обозначались словами, свинченными из рево люционных обрубков: Главлит, Горлит. Но даже эти словесные ги бриды и те были лишь для служебного пользования. Ничего более дикого для должностного уха, чем услышать с трибуны слово «цен зура», не существовало. Разве что написать метровыми буквами слово «депортация». — Так вот, о цензуре... —говорил он. С ним надо было что-то делать. А ничего поделать, оказывается, не получалось. Потому что он у ленинградского начальства ничего не просил, ни за каким благом или привилегией в очереди не стоял. На время короткого выступления Конецкого (обычно взбешенного) мы выныривали из того заколдованного однопартийного Зазеркалья, в котором десятилетиями жили. Иногда примеры нужнее правил. Этот человек поступил так, что попытки мои вести жизнь нала женную рушились. Конецким к моменту нашего близкого знакомства уже была на писана целая полка книг, и на фоне этого говорить про мои и не сто ило. В 1970-е годы, Балтийское морское пароходство (БМП), дело вое рукопожатие которого поддерживало Конецкого многие годы, доставило на его квартиру девять с половиной килограммов ар хивных документов, радостно сообщив, что это еще далеко не все. Документы повествовали об истории пароходства, а точнее — об истории отечественного мореплавания на Балтике. Из документов 2 5 4