Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

НИКОЛАЙ КАРМАЛИН окрестности. Вблизи оказалось кооперативное садоводство, где рос ли разные цитрусовые. Поскольку никого там не было, мы решили, что можем отведать валявшиеся в изобилии апельсины и мандарины. Тем более, что там же паслись свиньи, которые с большим удовольствием ели фрукты. Местные хрюши прекрасно разбирались в апельсинах, вопреки по говорке. На обратном пути Виктор сломал две большие «лепехи» от как туса опунция и принес на судно. Одну «лепеху» он посадил в зем лю, которую не поленился принести с берега, и стал ее поливать, а вторую бросил за дверь. И вот результат: та, которая была забыта в темноте за дверью, расцвела красивыми красно-розовыми цвета ми, а другая вскоре зачахла. Помнится, это событие мы как-то от праздновали. Дальше все было нехорошо. Мы отправились в порт Латакия, где погрузили хлопковый шрот (это такой корм для скота), и отправились разгружаться в Новороссийск. Стоянка предполагалась длинная, и все, кто мог, уе хали в Питер на недельку-другую, а «расхлебывать кашу» оставили Витю, на которого и свалились внезапные неприятности. Пришли санитарные врачи и обнаружили в трюмах кроме шрота, далее цитирую: «булавоусого малого мучного хрущака, суринамско- го мукоеда и небольшое семейство жужелиц». Всего зверей было пять тысяч четыреста восемьдесят четыре тонны. Шрот шел в две сотни адресов. Украинские, сибирские, среднерусские и архангель ские свинки в предвкушении обедов из сирийского жмыха пускали слюнки. Но отправлять во все концы страны импортных хрущаков в живом виде было невозможно. Короче, нас поставили на фумигацию, т. е. в трюмы накачали си нильную кислоту и повесили плакаты с черепом и костями. Виктор должен был сдать груз, он остался на судне. Потом и он попросил замену и тоже уехал. Позднее мы с ним встречались на бе регу и работали на разных судах. И он, и я дружили с рано умершим в море капитаном Юрой Ребристым... Пока я писал эти строки, меня не оставляло щемящее и безыс ходное чувство грусти —все меньше и меньше остается друзей, с ко торыми меня связывала морская судьба, с которыми хорошо работа лось и дружилось... А в память о Викторе осталось двенадцать книжек на моей книж ной полке —на их обложках его имя... 2003