Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ОСТЫВШИЕ СЛЕДЫ отзывчивое сердце. Речь идет об изъяне человека-писателя, а не о его «продукции». О достоинствах же писчих, то есть о живой, перелив чатой, когтистой, проникающей «фразе» Конецкого, о естествен ной, разговорной интонации его прозы толковать много не прихо дится: она —поэтична, бесспорно талантлива. Сие общеизвестно. Конецкий из тех писателей, о которых говорят: «видал виды». При сочетании слов «Виктор Конецкий» мне представляется человек в тщательно отутюженном черно-суконно-морском обли- чии, хранящем на себе неисчислимое количество несводимых, хотя и невидимых миру пятен и потертостей от крепких «прислонений» к жизни густой, всамделишной. И еще — мнится человек, несущий в себе разочарование... Не как клеймо или печать, а всего лишь — в виде оттенка. Разочарование не в жизни, и даже не в образе жизни, и даже не в собственных писательских возможностях — разочаро вание в осознании некоторых истин. Например, несопоставимости, несбалансированности в человеке наличия тех или иных творческих возможностей и мощно развивающейся в нем, по ходу взросления, энергии разума. То есть знать и не мочь выразить (себя, мир зем ли, галактику потусторонности). Отсюда и скепсис, насмешка через себя над всеми, юморок, не столько спасительный, сколько резюми рующий. Невозможность выразить себя не «должным», а ж е л а т е л ь н ы м образом. Иными словами — все та же вековечная писа тельская загвозка, незадача: «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?» И еще. Что, на мой взгляд, способно выводить из себя, а то и бе сить Конецкого как личность, а в итоге и как прозаика? Пожалуй, не хватка интеллектуального изящества. Того же, чего, к примеру, не достает и мне. И чего, как говорится, с избытком —у Андрея Битова или Беллы Ахмадулиной. Излишки демократизма — и это изъян? — спросят меня. И я от вечу утвердительно, ибо известно, что на земле любые излишки (кроме разве что любви к ближнему) ведут к потере ориентации, особенно в творчестве. Извечный немеркнущий идеал для художни ка —священная гармония. Сбалансированность врожденных чувств и приобретенных ощущений, гимнастики разума и почерпнутых зна ний, обнаружения к себе совести и бессонного ее воспитания, дрес сировки, то есть опять-таки в миллионный, до скончания всечело веческих возможностей, раз — ориентир самосовершенствования. Как с одной, народно-неотесанной, «вульгарной», так и с другой, изящно-утонченной, башенно-высокомерной стороны в искусстве. В искусстве жить —в том числе. 183