Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

«ЗА КАЖДЫМ ВАЛОМ — ДАЛЬ» Во всяком случае, еще в «благополучные», то есть застойные, времена Конецкий отличался тяжелым в общении характером, скан- далистостью, уходом в мрачные запои. Да и семейная жизнь у этого невысокого, не слишком яркой внешности мужчины долго не скла дывалась, что способствовало разрастанию комплексов... И тут я делаю поворот градусов на девяносто и перехожу про извольно, в манере Конецкого же, к личной, мемуарной части этого опуса: к тому, как я почти познакомился с Виктором Викторовичем и что из этого не вышло. Дело было в самом начале 1980-х, первые мои критические статьи публиковались тогда в ленинградских журналах «Звезда» и «Нева» (опускаю тут сравнительное описание редакционных помещений, одного на Моховой, другого по звучному адресу: Невский про спект, 3. Главными достопримечательностями в обоих случаях были лестницы, типично петербургские: в случае «Звезды» там было тем но, гулко и пахло кошками, интерьер подъезда «Невы» был намного презентабельнее). В «Звезде» мне предложили сделать рецензию на книгу о Ко нецком, написанную Рахилью Исааковной Файнберг. Кто такая Файнберг? Заведующая отделом критики в «Неве». Это была силь но пожилая, грузная, флегматично-сурового вида еврейская жен щина. Мужем ее, кстати, был известный литературо- и театровед Борис Костелянец. (Реплика в сторону. Супруги отличались редкой контрастностью внешности и манер. В облике Файнберг доминиро вала монументальная неподвижность. Костелянец, напоминавший Бурвиля, отличался повышенно экспрессивной мимикой и жестику ляцией: когда он говорил, его тело словно следовало своей пласти кой за извилистой линией мысли). Файнберг не любили — как авторы, так и редакционное окру жение, очевидно, за демонстративный конформизм, консерватизм и отказ участвовать в прогрессистско-либеральных двусмысленных играх. Манера ее общения —во всяком случае со мной — была свое образной. Приносимые материалы она принимала с трудноописуе- мым безразличием и говорила что-то в таком роде: «Я, конечно, это почитаю, но от меня ничего не зависит, решать будут там», — и делала классический жест указательным перстом наверх. Никаких разговоров, обсуждений, дружеских советов, намеков и наставле ний —в этом смысле отдел критики « Звезды », где в ту пору сотрудни чали, сменяя друг друга, Нина Губко и Адольф Урбан, Андрей Арьев и Анатолий Пикач, наряду с несколькими функционерами, тоже ко лоритными в своей глупости или сволочизме, был намного ярче. 175