Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

Марк Амусин «За каждымвалом— даль» Г ромкая слава никогда ему не сопутствовала — в отличие от Аксёнова или Окуджавы, Стругацких или Трифонова, Битова или Довлатова, зато обладал он репутацией и совершенно особым местом в советском литературном пространстве. Особость эта — вкупе с очевидным талантом — заслуживает и особого разговора. Он стартовал в одно время со звонкой компанией авторов «Юности» рубежа 1950-1960-х: с Аксёновым, Гладилиным и дру гими. Но с самого начала была у него своя литературная повадка, обусловленная уникальным жизненным опытом. Этот ребенок из интеллигентной ленинградской семьи, любивший книги и рисова ние, пережил первую страшную ленинградскую зиму, потом эваку ацию. А главное — сразу после войны попал он в морское училище, что и определило его дальнейший жизненный путь. Профессия моряка давала Конецкому большее, чем многим дру гим, право на модно-суровую хемингуэевскую интонацию, на ла конизм, подтекст, некоторую долю цинизма. Его ранние рассказы и повести — «Если позовет товарищ», «Путь к причалу», «Повесть о радисте Камушкине», «Завтрашние заботы» — построены из до вольно типовых блоков: тяжелая, опасная работа, испытания, ску пость эмоций, колючесть характера, прикрывающая внутреннюю ранимость (что-то тут есть общее с израильским мифом о «сабре»). И мужское самоутверждение, готовность к свершению и преодо лению. Все не слишком оригинально, но доскональное, пережитое знание морского ремесла и быта сообщало этим текстам обаяние подлинности. Конечно, литературности к этой подлинности добавлялось нема ло. Конецкого в ту пору упрекали в том, что его герои — молодые матросы, штурманы и лейтенанты — как-то непривычно нервозны, усложнены в том, что касается их внутреннего мира и внеслужеб ных, то есть человеческих, ситуаций. И доля справедливости в этих упреках была. 170