Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

АКВАРЕЛЬ С МАКАМИ Писатель — критику: «Слушай, старик, ты написал обо мне замеча тельную статью. Я тебя люблю». Критик — писателю: «Рад, очень рад. Будем знакомы». Пожимают руки (или сразу в объятия) и от правляются спрыснуть завязавшуюся дружбу. Тут все было не так. В 1965 году в журнале «Сибирские огни» появилась моя статья «Подводя итоги». Речь в ней шла о «прозе молодых», в том числе и о «Повести о радисте Камушкине», написанной Конецким. Тогда уже вышел «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына, и про за В. Аксёнова, Г. Горышина и В. Конецкого казалась на его фоне детской игрой. Больше других досталось Конецкому. О повести про радиста Камушкина я писал: «Трагедия, случившаяся с Камушкиным (имел ся в виду арест отца и встреча сына с ним в комнате следователя в НКВД), для него не трагедия. Он одевает ее в экзотические одежды своих псевдочувств, своих полупереживаний. И повесть обваливает ся, как декорация, погребая под собой героя и автора». А о свидании Камушкина с отцом, который, чтобы спасти сына, признается ему, что он настоящий «враг народа» (и сын принима ет это вранье за правду), я высказался еще суровей: «Как это трога тельно правдоподобно и симпатично лживо!» И вот минует какое-то время, сижу я в Центральном Доме лите раторов и пью кофе. И вижу: ко мне направляется невысокого роста мужчина в морской форме. Подойдя, он вежливо здоровается и го ворит: «Я прочитал Вашу статью. По-моему, очень хорошая статья». И, протягивая руку, представляется: «Виктор Конецкий». Я опешил. Обычно автор, обиженный критиком, посылает сво его зоила к черту да затаивает грядущую месть. Но Конецкий был не только писатель, но и офицер русского флота. А русский офицер (да еще моряк) при любых обстоятельствах остается мужчиной. Встретились мы вновь спустя год на квартире Федора Абрамова: и тот и другой жили в одном доме. Присутствовал на этих посидел ках и ленинградский критик Адольф Урбан. Адольф был очень сме шливый человек, да и все мы оказались не чужды стихии смеха. Конецкий весь вечер был на арене. Шутки, прибаутки, анекдоты, вымышленные и непридуманные истории сменяли друг друга. Это был сольный концерт, которому мог бы позавидовать сам Райкин. О, Виктор был артист! Говорят, что тот, кто смешит других, сам склонен к меланхолии. И смех —лишь защита от этого тяжелого состояния. Лицо Виктора в течение, по крайней мере, четырех часов сохраняло полную 163