Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

Мария Черткова Овстрече с ВикторомКонецким В начале далеких 1960-х я впервые взяла в руки тоненькую книжеч ку Виктора Конецкого —«Завтрашние заботы», еще не зная, что обретаю одного из любимых моим поколением авторов. Любимого на всю жизнь. Безыскусная, чистая манера письма завораживала. Я выбрала этого писателя сердцем как друга и собеседника и ни разу не обманулась, не разочаровалась. Начало 1960-х — время Аксёнова, Гладилина, Казакова, Конецкого... Мне повезло: я работала тогда в большой библиотеке, и у меня были наставницы, которые открыли девчонке огромный мир нужных книг. Тогда мы читали всех молодых авторов запоем. Отдавая дань благодарности каждому из них, мы выбирали «своих». После «Завтрашних забот» радостным было ожидание каждого нового рассказа или повести Конецкого. Его герои оживали в моем воображении, становились близкими знакомыми, друзьями. И вот появилась повесть «Солёный лёд». До этой повести мне не приходила в голову мысль о знакомстве с автором. На третьем курсе института настала пора выбирать тему для курсовой работы по со временному русскому языку. Тему «Профессиональная лексика в по вести Виктора Конецкого „Солёный лёд“» я буквально выпросила: все-таки не многие тогда знали имя писателя. Но благодаря нашей за мечательной Галине Михайловне Мижевской, руководителю работы, мне не было отказано в выборе. Шальная мысль о том, что автор — просто человек, который живет где-то рядом (в Ленинграде), пора зила меня. А дальше... Письмо в адресное бюро Ленинграда — ответ милых сотрудников — письмо Виктору Викторовичу с просьбой-во просом о возможности моего визита и... совершенно удивительный ответ: приходите, пожалуйста, в такой-то день, в такой-то час. И вот —студеный январский Ленинград. В чемодане —наброски курсовой работы. Волнение страшенное: мне предстоит встретиться с настоящим писателем, да не просто человеком, пишущим книги, а с тем, чьих героев считаю родными, близкими, любимыми. 157