Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ЛЮДМИЛА БУБНОВА-ГОЛЯВКИНА дальнего плавания; многие писали ему письма, делились житейской судьбой и человеческой болью. Конецкий считал нужным публико вать документы, письма в своих книгах, что вызывало еще больший поток писем. Стиль его повествований был наконец точно и современно опре делен: серьезная эссеистика, документальная проза. Я бы сказала — блестящая эссеистика. Лично мне, а я все же была корректором и редактором его книг, больше всего нравится в прозе Конецкого, и считаю самым художественным, строптивым, вредным, этот иро нический характер автора, который интереснее остальных его пер сонажей. Раньше я мало встречалась с Конецким: он все плавал, а мне при ходилось сидеть дома, виделись случайно, эпизодически, вскользь. Но однажды судьба свела меня с ним на почве профессиональной работы. В 1997 году я работала в издательстве «БЛИЦ» с очередной кни гой Конецкого «Кляксы на старых промокашках» в качестве кор ректора. А в следующем году он предложил издательству очередную книгу, я стала ее редактором. Связала многокилограммовую папку бечевкой, чтоб не рассыпа лась в дороге, созвонилась предварительно с автором и отправилась к определенному часу к нему домой. Тут я первым делом познакоми лась с его женой Татьяной, составителем, редактором, компьютер ной наборщицей этой книги. Сам он чувствовал себя неважно и выслушивал мои соображе ния, лежа на своем диване под огромной картой мира, на которой были помечены его морские пути. Мне больше всего понравилась эта замечательная карта вместо традиционного ковра — уж эти ковры! Они первым делом сшибают взгляд своей неотвратимо стью в домах приличных граждан. Полки с книгами и на всех стенах акварели, аккуратно оформленные в стекло и в рамки, и больше ничего лишнего. Духовный облик писателя покорял меня своим самостоятельным внутренним богатством, незамутненным ме щанскими бытовыми деталями. Я была покорена уровнем творче ской атмосферы в доме Конецких. Теперь мы окончательно подру жились с Виктором и особенно с его чудесной самоотверженной женой. А книга «Эхо» скоро вышла, быстро была распродана, и даже потребовалось ее переиздание. На книге я получила от автора непо вторимый замечательный автограф: «Витьке и Людке —моей мучи тельнице —Вика Конецкий». 136