Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

БЕЛАЯ ДАЧА: ОДНА ЭКСКУРСИЯ И ТРИ СЮЖЕТА никогда ничего не говорить про то, чего не знаю“, и душа моя стыдом уязвлена стала». В этих же записях мелькает: «В год моего рождения Чехову было бы всего 69 лет». Там же —итоговое суждение о чеховском мировоззрении: «Да, в Бога Чехов не верил, но вел себя на этом свете так, чтобы на том свете Богу понравиться. <...> В этом человеке, чем дольше живу, тем более поражает буквально все. А в самой основе восхищения —примат его воли. Это и жизненных поступков касается, и творчества». Но, пожалуй, самое существенное суждение Конецкого о Чехове возникает мимоходом, во вводном предложении: «Если Чехов прав (а он всегда п р а в )...» Совсем неважно, что последует дальше. Обаяние личности, об щее впечатление перевешивает все рациональные аргументы и при дирки. Он всегда прав. ЭПИЛОГ Многие вещи Чехова, как мы знаем, связаны с сюжетом ухода. В жизни Виктора Конецкого Белая дача оказалась включена в сюжет возвращения. По крайней мере, возвращения в памяти. До конца жизни они с Казаковым перекликались именем Чехова. Это тем более важно, что Конецкий был не хилым филологом, и даже не просто коллегой-писателем, а человеком дела, моряком, который вроде бы мог отыскать множество других более близких примеров и образцов — от Хемингуэя и Экзюпери до своего близкого друга, летчика Марка Галлая. Чеховской радиацией заражались не только современники, но и потомки, причем не беспомощные чеховские интеллигенты, как можно было подумать, а серьезные люди, моряки, путешественники, хотя и писатели по совместительству. Пусть это заражение носило не массовый характер, но все-таки оно было. Этот, часто невидимый, культурный фон, а не только прямые исследования «влияния творчества АПЧ на писателя Имярек» надо тоже учитывать, если мы хотим понять место Чехова в культуре. А. Терехов недавно мимоходом иронически заметил в очерке о А. И. Солженицыне: «Девушки спустя сто лет не заплачут над его книгами — все авторы руслита (русской литературы. — И. С.) меч тали об этих бледно-розовых чертовых девушках спустя сто лет. 131