Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

ВОЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК еще важно вот что —десятилетия литературной работы Виктора Конецкого были периодом повального, запойного чтения. Моряки и всегда-то много читали, но в этот период никто не удивлялся и не смеялся, увидев матро са или моториста с томиком стихов Анны Ахматовой. Любопытное это было поколение. И очень любознательное. А книги Виктора Конецкого еще и подсказывали, как себя вести на флоте. Во всяком случае, на его героев оглядывались, побаиваясь сравнений. Но ведь среди его персонажей отъ явленных негодяев или клинических придурков почти и нет. И в этом тоже правда о флоте, от таких старались избавляться. Проза Конецкого выполняла и просветительскую функцию, он много цитировал других авторов и так увлекательно комментировал, что людям хотелось прочитать всю упомянутую книгу целиком. И читали. Отношение Виктора Конецкого к флоту как к уникальному явлению земной цивилизации и отношение к флотскому начальству —разнились. Умные руководители терпели его неординарность, независимость, созна вая, что без флота писателю будет плохо, но и флот без Конецкого уже не представим. Проза Виктора Конецкого читается легко, но за этой легкостью — огромный труд, многократные правки, бессонные ночи, сомнения. Он го ворил: «Нужно преодолевать сопротивление материала, переписывать по семь-восемь раз. Иначе ничего не получится». Приходилось преодолевать не только сопротивление слова, но и со противление цензуры. Тому, кто не жил в эти десятилетия, трудно понять всю жлобскую мерзость цензурных ограничений. Хотя Виктор Конецкий отлично понимал, что в России, путающей понятия «свободы» и «воли», разумная цензура обязательно должна быть, иначе страну просто захлест нет дерьмом. Место любого писателя в истории литературы определить трудно, оно смещается в зависимости от пристрастий моды. Не берусь судить, может быть и до него был «роман-странствие», но именно Виктор Конецкий сде лал этот жанр явлением пяти десятилетий нашей жизни, утвердив его на мощном основании классики. Он никогда не бравировал своей эрудицией, но русскую и мировую литературу знал великолепно, жил внутри ее, брал самое лучшее, перерабатывал в беспокойной своей душе и создавал новое. И при этом великолепно обходился без модных стилистических вывертов, понимая, что сложно написать о простом может и дурак, а вот просто напи сать о сложном... Проза Конецкого замечательна еще и тем, что ритмиче ски, стилистически и тематически превосходно выдержана. Он чутко улав ливал момент, когда нужно от размышлений перейти к пейзажу, когда на смену воспоминаниям должна прийти забавная история. Однажды он сказал: «Видите ли, я знаю, что рано или поздно моим име нем назовут судно». И в этом не было ни малейшего тщеславия. Это было осознание места, которое он занимал в русской литературе и на флоте. 9