Виктор Конецкий: человек из морского пейзажа : воспоминания, размышления, штрихи к портрету / авт.-сост.: Т. В. Акулова. - Санкт-Петербург : Площадь искусств, 2014.

БЕЛАЯ ДАЧА: ОДНА ЭКСКУРСИЯ И ТРИ СЮЖЕТА Угрюмая и молчаливая народная сила если не спасает Чехова, то выводит его из состояния одиночества и катастрофы. Школьное клише «близость с народом» не прямолинейно используется авто ром, но все-таки ненавязчиво иллюстрируется. Письма Чехова, материалы о нем Конецкий внимательно читал и перечитывал, и писателя привлекали не сугубо исследовательские, а мемуарные и документальные книги. Юрий Казаков обратился к Чехову не до, а после экскурсии. Через полгода Конецкий получает письмо. «Умоляю, вышли мне срочно те !!! фразы, которые ты записал в доме Чехова. Когда мы с тобой там были, ты записал, что говорила одна тетка пошлая, какие-то она за давала пошлейшие вопросы насчет Чехова, и ты записал в блокнот. Ты посмотри в блокноте и пришли срочно — мне надо, пишу неле пый рассказ про Ялту, очень надо» (Казаков —Конецкому. Из книги: Виктор Конецкий. Опять название не придумывается). На рассказ Казакова — «Проклятый Север» — ушло три года. В отличие от Конецкого, это не изображение Чехова, а размышле ние о его жизни. В основе рассказа —та самая экскурсия в чеховский музей, которая заставляет двух друзей-моряков заново посмотреть на жизнь собственную. «— Подумать только! — с внезапной злобой сказал мой друг. — Как он жил, как жил, господи ты боже мой! Равнодушная жена в Москве, а он здесь или в Ницце, пи шет ей уничижительные письма, вымаливает свидания! А здесь вот, в этом самом доме печки отвратительные, тем пература в кабинете десять градусов, холод собачий, то ска... В Москву поехать нельзя, и в Крыму болеет Толстой. А на севере — Россия, снег, бабы, нищие, грязь и темнота и угарные избы. Ведь он все это знал, а у самого чахотка, кровь горлом, эх! Пошли, старик, выпьем! Несчастная была у него жизнь, а крепкий все же был человек, настоящий! Я его люблю, как никого из писателей, даже Толстого». Рассказ Казакова, как и рассказ Конецкого, двучастен. После му зейного эпизода следует большая сцена в ресторане с описанием му зыкантов, застольными разговорами, воспоминаниями о плаваниях и женщинах (здесь как раз отразился казаковский опыт ресторанно го лабуха) и заключительный диалог на набережной. «— Слушай, — старательно выговаривая, сказал мне друг. —Что должен делать человек? В высшем смысле, что он должен делать? — Работать, наверно, —неуверенно предположил я. 125