Колычев, Н. Роман о Феодорите Кольском // Площадь Первоучителей / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2008. – № 8. – С. 30-40.

К вечеру от ясного утреннего настроения не осталось и следа. Игумен вновь разругался в пух и прах с аввой Досифеем, зашёл в церковь и при­ струнил Феодорига за нерадивость - тот прилёг на лавку отдохнуть, и хотя ни службы, ни кого из молящихся или служащих в церкви не было, Исайя дал ему пятьдесят поклонов. Бедный келейник, Клементий, уже не знал, что делать. Заслышав голос игумена, он, прежде чем двинуться с места, трясся всем телом, боясь показаться отцу Исайе на глаза и боясь промедлить, а значит, получить нагоняй за нерасторопность. Перед вечерней игумен прогнал келейника прочь, приказав лишь по­ звать себя на службу, а до этого не появляться. Он упал на свою постель головой в подушку. И тихо выл - оттого, что понимал, какой он плохой: вспыльчивый и несправедливый, как его все не любят и имеют на то ос­ нования. Он не понимал, почему так происходит. Он не хотел этого! В дверь постучали: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш...», - договорить за дверью не успели. Игумен вскочил и с каким-то злорадством, ожидая увидеть Клементия, предупреждён­ ного, чтоб его не тревожить, распахнул дверь. На пороге стоял брат Савватий с туесом, который игумен сразу при­ знал. - Вот, мои в лес ходили. Нашли. Даже открывать не стали. Решили игумену передать, чтоб он вскрыл. Я тоже не смотрел. Давай откроем, - Савватий с простодушным любопытством переводил взгляд то на отца Исайю, то на туес. - Посмотрим... Потом, - игумен вырвал туес из рук Савватия и по­ ставил на стол. - Ну как, нашли твои сосну без суков? - Нет, плохо искали. - А с суками, значит, тебе не подходит. - Ну, мне ведь не вовсе без суков, мне бы хоть саженей пять-шесть ровного дерева, чистого... На доски для карбаса. Надо бы без суков. - Да нет таких сосен на острове! - Есть. Я находил. - Ну так и шёл, искал бы сам, неча людям головы морочить! Неча над иноками зазря измываться!.. Пшёл вон! Савватий пожал плечами, поклонился и вышел. Игумен сел за стол, обхватил голову руками и долго смотрел на туес. Затем вскочил, заметался по келье, что-то бормоча. Наконец схватил ложку, сел за стол, открыл туес и, кривясь и морщась, начал есть старцеву квашню. По щекам его текли слёзы, но он всё пихал и пихал в рот воню­ чую кислятину... Становилось легче. Перед вечерней он попросил прощения у келейника Клементия, у аввы Досифея и молодого инока Феодорита, и к Савватию подошёл... Служилось ему на редкость легко и радостно.