Колычев, Н. Роман о Феодорите Кольском // Площадь Первоучителей / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2011. – № 11. – С. 15-37.

Вскоре вернулся Еремей и тоже стал укладываться. - Еремей, - спросил его Феодорит, - а в Шуе что - так же? - Всяко бывает, - уклончиво ответил Еремей, - народ-то везде един. Но зимой оно везде потише. И в Вирме, и в Шуе, и на Суме... - он сладко зевнул и задышал глубоко и размеренно. Феодорит так и не уснул до утра. Едва смыкал он глаза - обступали пьяные, разбитые рожи купцов со сгустками крови, крошками еды и со­ плями во всклокоченных бородах. Это вонючее, хмельное, грязное мно­ горукое месиво обволакивало его, лезло целоваться, множеством раскрытых мерзких ртов дыша прямо в лицо противным, приторно-слад­ ким бражным перегаром, хватало за руки и влекло куда-то за собой. Феодорит отталкивался, вырывался из объятий, каждый раз упираясь в какую-нибудь растрёпанную голову, явственно ощущая под ладонью рога, и брезгливо отдёргивал руки... Он вскакивал, становился на мо­ литву, со стуком ударяясь лбом об пол при поклонах, словно пытаясь вы­ бить из мозгов это бесовское наваждение, но когда, измождённый, со слипающимися глазами, валился на кровать, всё начиналось сначала... Он твёрдо решил утром бросится в ноги отцу Исайе и молить его о возвращении в монастырь, а если тот не внемлет его молениям, бежать в другой монастырь: в Кирилло-Белозерский, на Валаам... куда глаза гля­ дят. Но утром, когда выйдя из кельи с аввой Досифеем и Еремеем, он встретился лицом к лицу с игуменом, вся его решимость куда-то пропала. То ли ночная молитва возымела действие, то ли усталость сгладила ужас вчерашних впечатлений, но он увидел даже высокий смысл в таком про­ тивостоянии добра злу и нравственной чистоты пороку. Это ли не духовная битва? И Феодорит смирился, принимая судьбу, ниспосланную ему свыше. Глава 15 НОВГОРОД. ГЕННАДИЙ За приоткрытым слюдяным окном переписной мастерской архиерей­ ского двора новгородского владыки томился тёплый летний день. В за­ стоявшемся густом воздухе лениво чирикали птицы, где-то далеко еле слышно трещали кузнечики. Толстые чёрные мухи, покружившись у тра­ пезной, басовито гудя, тяжело влетали в мастерскую и, покружившись над жёлтой, медовой головой Митьки Герасимова, всё-таки выбирали чёрную - пресвитера Вениамина. Но погружённый в работу пресвитер почти не обращал на это внимания. Время от времени он поднимал голову и покачивал ею, одновременно отгоняя мух и восхищаясь переводимым текстом, от переполнявших его чувств чмокая и покусывая краешек пера: