Колычев, Н. Роман о Феодорите Кольском. Гл. 9-10 // Площадь Первоучителей / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2009. – № 9. – С. 14-34.

В дальнем углу стола, давя смешок на губах кулаком, сотрясал бес­ форменным студенистым телом серую мышиную рясу с капюшоном стриженый и бритолицый человек. Владыка Геннадий шикнул на него, но действие возымело результат, обратный желаемому. Толстяк громко, по-лошадинному заржал. Золотая голова проснулась, приподнялась над столом, показывая не менее золотую кучерявую бородку, обрамляющую румяные щёки, сдав­ ленные прищуренными глазами и широкой блаженной улыбкой. «Шлёп!» - владыка со всего размаха приложил свою сухую, но жи­ листую ладонь к золотому затылку. Голова вновь приросла щекой ко столу и скорее любознательно, чем испуганно, скосила глаза, отыскивая своего обидчика. - Митька! - обратился к говорящей голове архиепископ. - Чё? - голова отвечала, но не двигалась, видно раздумывая: «А стоит ли подниматься, если опять тотчас вернут на место?». - «Чё, чё?» - ничё! Ты встань хотя бы, когда с тобой архиепископ Новгородский разговаривает! - Геннадий аж притопнул ногой. - А я чё? Я вижу, что ль, кто со мной разговаривает? У меня, чай, на затылке-то глаз нету! - пробурчал он медленно, с опаской вылезая из-за стола. - Мог бы и почувствовать, - вставил своё слово Герасим. - Да почувствовал, почувствовал. Прочувствовал уже! - Митька прикрывался локтем от архидиакона - как бы не добавил. - Ты где опять ночью шлялся? - владыка изо всех сил старался быть или хоть казаться гневным, но ему это совсем не удавалось. - Чё, правду сказать, что ль? - Митька скосился на толстяка. «Значит, Митяй уже поведал им о своих ночных похождениях». Он уже засомневался, стоит ли давать молодому прохвосту говорить. А вдруг такое расскажет... он глянул на монахов, но тут заговорил толстяк: - Ну отчего же вы молчите, Димитрий! Поведайте господину архи­ епископу нашу ночную адвентуру, то есть, приключение. - Я сам участник, господин архиепископ, вы будете много смеяться! - Вениамин, «родом славянин, верою латинянин», за время общения со своими единоверцами порядком подзабыл родной язык, но и чужого, надо сказать, в совершенстве не выучил. Так и живёт: на языке - каша из наречий, в голове - каша из наук, идей и убеждений, в душе - каша из вер, поскольку, по его словам, он уже и сам не понимает, ни какой он на­ циональности, ни какого вероисповедания. Но пользы от него больше, чем вреда. Без него, в одиночку, Дмитрий ни за что Библию бы не пере­ вёл. Работает Вениамин за троих... Правда, и ест за пятерых, но это ничего, был бы в коня корм. - Ну, право, Димитрий, сделайте рассказ. - Чё я-то, опять? Всё я, да я. Хочешь - рассказывай сам. Вместе ж были, всё знаешь, всё помнишь.