Колычев Н. Главы из романа о Феодорите Кольском // Площадь Первоучителей / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2008. – № 7. – С. 121-132.

Купец от такой наглости искренно, от всего сердца заржал. Его смех подхватила толпа. Действительно, не понятно было, на что рассчитывает этот бесшабашный па­ рень, чуть ли не вдвое меньший соперника и в высоту, и в ширину. Санька Сыч хоть ростом с Панкратом был вровень. А этот... Пашка ходил кругами вокруг Панкрата, разглядывая его, примеряясь, словно дро­ восек, перед тем, как свалить в лесу дерево. Панкрат нетерпеливо топтался, не решаясь приблизится сам, не чувствуя былой уверенности и уже наверняка ожидая очередного подвоха. - Хватит бегать, борись давай, —нетерпеливо закричал с крыльца купец. - Панкрат, наступай сам, он боится тебя. Сейчас побежит, как ... Договорить он не успел. Воспользовавшись тем, что Панкрат на мгновение повёл в сторону глазами на голос хозяина, Пашка согнувшись бросился на него, больно ткнув головой в живот, потянул руки, обхватывая его ноги под ягодицами. Естественным порывом Панкрат обхватил Пашку Зуя сверху, под мышками, намереваясь, рванув на себя, оторвать его ноги от земли, но Зуй, именно на это рассчитывавший, мгновенно оставив в покое ноги Панкрата, отвел назад локти и, обхватив его руки за локтями, плотно прижал их к своему телу, затем резко крутанулся. Панкрат качнулся, крякнув, но устоял, задёргался, тщетно пытаясь освободиться, навалился всем телом на Зуя, ломая его, давя, прижимая к земле. Под его неодолимым гнётом Зуй, хрипя, опустился на одно колено, но собрав последние силы, заревев от напряжения, крутанулся ещё раз, перево­ рачиваясь на спину и переворачивая на спине своей здоровенную тушу Панкрата. Так они и повалились, растянувшись в разные стороны ногами. Панкрат вновь на земле, в грязи, а Пашка - спиной на нём, всё ещё сжимая согнутыми в локтях, сведёнными от напряжения руками громадные Панкратовы лапищи. Полежав так несколько мгновений, Пашка деловито встал, отряхнул порты, места­ ми заляпанные грязью, и направился к крыльцу. Зрители безмолвствовали. На крыльце, встретившись глазами с изумлённо округлённым взглядом Савелия Игнатьевича, Пашка опять же не проронил ни слова. Подхватил ведро и пошёл прочь. Но, спускаясь с крыль­ ца, глянул на Панкрата и остановился. Панкрат сидел в луже и, уткнувшись в сгиб руки, горько плакал. Время от времени он, заломив другую руку назад, ощупывал здоровен­ ную дыру лопнувшей на спине рубахи, и плач его переходил в рыдания. Народ не расхо­ дился. Люди смотрели на Пашку без радости и сочувствия, скорее, даже осуждающе. Он поглядел в их т а за и понял, что должен сделать. Развернулся. Поднялся на крыльцо и поставил ведро перед купцом: - Я не хочу браги, купец. Справь слуге своему новую рубаху, - сказал он громко и отчётливо, чтоб все слышали. Народ облегчённо вздохнул и загалдел оживлённо и радо­ стно. Даже Савелий Игнатьевич вздохнул с облегчением. Когда Пашка уже одевался, отбиваясь от дружеских похлопываний и рукопожатий, Савелий Игнатьевич подозвал племянника: - Анфим, отнеси брагу мужикам. От меня, скажи... Даром. Мировая, в общем... Анфим ухватился было за ведро, но купец вдруг перехватил его руку и взял ведро сам. - Нет, пожалуй, самому сходить надо. Ты что-нибудь не то скажешь. Не поймут. Да и повиниться надо. Ты ж не будешь за меня виниться. Анфим отрицательно покачал головой. - И то верно. Сам грешишь - сам и винись. Панкрата-то прибери отсюда, да прилас­ кай, как сможешь. Дитя он душою, хоть и телом исполин. Вздыхая и покряхтывая, Савелий Игнатьич, сгибаясь на одну сторону под тяже­ стью ведра, на глазах у не разошедшихся ещё свидетелей только что завершившихся, отнюдь не лестных для него событий, ковылял в дружинную избу. К своим мужикам- промышленникам. Мириться.