Кольцов, И. Неудобный генерал. Кн. 2 / Игорь Кольцов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2023. – 415 с.: ил.

подаренную ему перед отлётом из Москвы Артуром Карловичем Спрогисом. - Коньяк будете? Армянский. Мне, когда Спрогис эту бутылку вручал, велел пить только с хорошими людьми. Это он мне за генеральские погоны подарил. Как в воду глядел!.. Ох, Артур Карлович!.. Мы с ним ещё в Испании куролесили. —Коньяк? - изумилась Катя. - Как здорово! Я коньяк пила перед самой войной. Папе тогда новое назначение дали, и мы должны были через неде­ лю убыть в новый полк. Собрались почти все сослуживцы отца. Вот тогда я коньяк и попробовала. И ничего он клопами не пахнет. Врут всё. Василий Захарович, как заворожённый, любовался её профилем и поч­ ти не слушал, что она говорит. Федотов поставил кружку, в которую плеснул коньяка, перед Екатериной и пододвинул к командиру его кружку с самого­ ном. Видя отсутствующий взгляд Коржа, потряс его за локоть. —Василий Захарович, ты в порядке ли? - спросил он у командира на всякий случай. Корж встрепенулся. —Э-э... Да, Николай Степанович. Я в порядке. Притомился немного. В самолёте подремал, но, видимо, маловато. Богинская подняла кружку с орденом и с чувством произнесла: — Ну, дай Бог, не последний! Она сделала глоток из кружки и передала Федотову. Тот тоже сделал гло­ ток и передал дальше Герасимову. Михаил Иванович, отпив глоток, поста­ вил кружку перед Екатериной. Она удивлённо посмотрела на него, мол, я же сказала, что самогон не пью. Василий Захарович со своего края стола пока­ чал головой и сказал: —Не надо пить. Просто пригубите, Екатерина Спиридоновна, и всё. Тра­ диция такая. А потом пейте свой коньяк, сколько влезет. Катя улыбнулась и пригубила самогон. Губы обожгло, словно огнём. Фёдор Семёнович Куньков протянул ей солёный огурчик, Эдик Нордман подал нож с нанизанным на него груздём. Корж покачал головой: — Сильно печёт? - спросил он, привстав. — —Нет, - улыбнулась Катя, принимая и солёный огурец, и нож с грибом. - Прошло уже. Василий Захарович, сняв новенький генеральский китель, облокотился о стол и, прищурив по-кошачьи глаза, пел: — На закате ходит парень возле дома моего. Поморгает мне глазами и не скажет ничего. И кто его знает, чего он моргает. Чего он моргает, и кто его знает. Как приду я на гулянье, он танцует и поёт, - 272 -