Кохичко, А. Н. Словесные символы конца бытия / А. Н. Кохичко // V Масловские чтения. – Мурманск: МГПУ, 2007. - С.180-184.

царю захворать; призвали солдата. Вот он налил в стакан холодной воды, по­ ставил царю в головах, поглядел и видит, что Смерть тут уж, в головах стоит. И говорит солдат: «Ваше царское величество! Никто тебя не сможет вылечить, Смерть в головах уже стоит: всего-навсего только три часа и осталось тебе жить!» Царь услыхал эти речи и сильно на солдата озлобился: «Как так? - за­ кричал на него. - Ты многих бояр и генералов вылечивал, а меня не хочешь? Сейчас прикажу казнить тебя смертью!» Солдат думал-думал, что ему делать, и начал просить Смерть: «Отдай, - говорит, царю мой век, а меня умори; все равно придется мне помереть - так уж лучше помереть своей смертью, чем лютую казнь претерпеть!» Посмотрел в стакан и видит, что Смерть стоит у ца­ ря в ногах. Тут солдат взял воду и сбрызнул царя: стал он совершенно здоров. «Ну, Смерть! - говорит солдат. - Дай мне сроку хоть на три часа, только до­ мой сходить да с женой и сыном проститься». - «Ступай!» - отвечает Смерть» [4, с. 68]. Наряду с легендами об ангелах смерти возникли сказания и о борьбе ан­ гелов и чертей за обладание душою усопшего. В славянских преданиях при одре умирающего присутствуют и спорят за его душу ангел-хранитель и дья­ вол; если добрые дела человека перевешивают злые, то ангел-хранитель про­ гоняет дьявола копьем, а если перевешивают злые деяния, то ангел удаляется с плачем [1, с. 333]. Другими словами, смерть не только результат, но и оценка жизни. Перед судьей, да перед смертью замолчишь. Каково житье, такова и смерть. Умел пожить, умей и умереть! Кто жить не умел, того помирать не научишь. Не тот живет больше, кто живет дольше [3, т. 1, с. 220-227]. Тема смерти намного жизненнее, чем представляется. И реальность эта в том, что она, обратная сторона жизни, освобождающая из материального бес­ смертный дух, осознаваема человеком. По безлюдью смерть не ходит. Бойся, не бойся, а гроб теши. Избу крой, песни пой, а шесть досок паси! Умрем, ниче­ го с собою не возьмем. Жизнь - сказка, смерть - развязка, гроб - коляска, по­ койна, не тряска, садись да катись [Там же]. Почти у всех индоевропейских племен предания говорят о трех девах судьбы: одна из них ведает прошедшее (вчера: рождение, колыбель ), другая - настоящее (сегодня: свадьба, брачное ложе), третья - будущее (завтра: смерть, могила). В русских поверьях понятие о судьбе (участи, роке) связывалось с дан­ ностью и случайностью. Кроме того, доля и недоля не только доставались, но и заслуживались: своя волюшка доводит до горькой долюшки. Но тем не менее смерть, как и вся жизнь человека, от рождения до кончины, предопределена фатумом. От судьбы не уйдешь. Чему быть, того не миновать. Бойся не бойся, а от части (участи) своей не уйдешь. Судьба придет, ноги сведет, а руки свя­ жет. Молчи, когда бог убил [Там же, с. 3 9 ^ 0 ]. Горе-Злосчастье в славянской мифологии изображалось в виде образа, где смешивались представления о прирожденной или навязанной недоле с об­ разом христианско-библейского демона-искусителя, нападающего на человека, когда, преступив заповедь, он сам отдается власти греха. Един бог без греха. И 183