Кохичко, А. Н. Словесные символы конца бытия / А. Н. Кохичко // V Масловские чтения. – Мурманск: МГПУ, 2007. - С.180-184.

лаву и когда рассердится, то ударяет ею в пень, вызывает вихри и рассылает их по земле, а самым стуком производит трескучие морозы. За то и зовут его кое- где «Морозом» и «Зюзей» [6, с. 193]. Главным воплощением нечистой, злой и разрушительной силы, враж­ дебной божествам света и тепла, у наших далеких предков была Морена (Ма­ ра, Марена, Марана, Морана, Маруха, Мармара, Маржена), богиня смерти, зимы и ночи (санскр. mri - «умираю»). Имя божества родственно словам: «мрак (морок)» - «туман»; «мор» - «повальная болезнь»; «мора» - «тьма»; «мара» - «призрак», «нечистый, злой дух»; «марать (мары)» - «носилки для покойников»; «мерек (мерет)» - «черт»; «замерек (замерень)» - «первозимье»; «замореки» - «начальные морозы»; «мерещиться» - «темнеть», «смеркаться»; «мерковать» - «ночевать»; «меркоть» - «ночь», «потемки»; «мерекать» - «ма­ ло знать, собственно: не распознавать за темнотою»; «помора» - «отрава»; «по­ морщина» - «большая смертность»; «смрад»; «смердеть»... [1, с. 47-48, 327]. Со смертью связаны также Чернобог, обитатель ада, воплощение всех темных сил; Вий, предводитель нечистой силы, судья мертвых; Ний (Ниам), Велес (Волос, Месяц), один из древнейших восточнославянских богов, бог бо­ гатства, торговли и скота, бог мудрости, покровитель волхвов и поэтов, бог нижнего (подземного) царства, где обитали умершие (общеславянское velb помимо значений «великий», ((огромный», в некоторых случаях подразумева­ ло понятие «мертвый»). Тем не менее у такого неприглядного образа, как смерть, можно найти и ряд положительных черт. Так, общеславянское съмы1ь, известное с древнерус­ ской эпохи (XI в.), образовано от мыо, Merti (>мру, мереть) посредством при­ ставки съ- - «хороший», «благой» (свой) (как в общеславянских свобода, сдо­ ба, счастье) и суффикса - -tb (как в общеславянских pektb (>печь), mogtb (>мочь)). «Смерть» буквально «хорошая, благая, своя, естественная смерть» [9, т. 3, с. 685-686; 10, т. 2, с. 179]. Земная кончина упокаивает, отрешает от мирской суеты. Так, например, умершего называют: погрузившийся в сон, смеживший очи, заснувший, уснув­ ший; почивший, опочивший, започивавший (от праславянского «počiti» - «ус­ нуть», «успокоиться»); усопший (от древнерусского «усыпить» (спать)); по­ койный, покойник, упокойник (от древнерусского «покои»); жмурик (жмурук) (от праславянского «mbzuriti» - «мигать», «жмуриться», «закрывать глаза»). Об относительности и неоднозначности кончины свидетельствуют коса и серп, которыми смерть морит все сущее. С одной стороны, коса и серп - на­ поминание о скоротечности человеческого бытия, конца жизни и неизбеж­ ности исхода, с другой - скошенная (сжатая) трава вырастает вновь, еще пыш­ нее и гуще. Другими словами, смерть, участвуя в процессе постоянного возро­ ждения природы, выступает основой жизни. Смерть морит, косит, увлекает души в подземный мир, но поступает так не по собственному желанию, она - посланница Бога для сопровождения душ усопших в его небесную обитель. Тем не менее Божья посланница делает и исключения из правил, «ничто человеческое ей не чуждо». «Случилось самому 182