Клочев, П. В. Лебеди, запряженные в колесницу… : [сборник рассказов и повестей] / Павел Клочев. – Североморск ; п. Умба (Мурм. обл.) : Север-принт, 2013. – 88 с. : ил.

А ночами... Ночами я думал о Степане... Сидела во мне занозой памятная немецкая речь его. Вспоминая весь наш совместный ратный путь, открывались мне несуразности и приглушенные мною в прошлом сиюминутные подозрения в его адрес. Вспоминалась и ночь в захваченной немецкой землянке слякотной осенью 43-го, когда проснувшись, я увидел, что Степан держит в руках обнаруженный в ней томик стихов на немецком языке. С особой ясностью вспомнил, что, перебегая взглядом со строчки на строчку, Степан читал, и губы его при этом заметно шевелились. Встало перед глазами и уединение его в тупике окопа с двумя пленёнными, после чего он встревоженный сообщил мне, что за пригорком, который мы собирались штурмовать, затаились два танка, а слева -пулемётный расчёт. Изумлённый, спросил я его, откуда он это знает, на что он недовольно буркнул, что мал-мало кумекает по-ихнему... Зарождалось во мне в эти ночи раздумий пакостное чувство недоверия к Степану. А что знал я о нём? Белорус, старше меня на семь лет, родился в 1917 в небольшом городке Жодино. Сирота, нахлебавшийся лиха в голодном и беспризорном детстве. До войны работал краснодеревщиком в артели. Войну «ломает» с самого её начала. О жене и 5-летней дочке, оставшихся на оккупированной территории, вестей нет. Помню давящую тишину в солдатской землянке, когда сообщил Степан впервые, что оставшаяся там жена его Мирра - еврейка, а дочурку звать Евой. Прятать стали бойцы глаза от него тогда, самокрутки стали ладить, чтобы заполнить неловкую паузу от уже страшного всезнания судьбы этого народа в немецкой оккупации. Кто ты, друг-боец мой надёжный, спасавший меня не раз от верной смерти? Кто ты, резавший и убивавший немцев в бою немилосердно и безжалостно? Что ты за простой работяга, бегло говорящий на немецком и скрывающий это? Кто ты, Степан?.. ...А через неделю получил Степан Ивончик официальный ответ на свои неоднократные запросы о судьбе своей семьи из освобождённого Жодино и грыз засаленный матрас, заходясь в горестном рыке. Ещё осенью 41-го легли мёртвыми в ров с сотнями других евреев, его жена и дочурка. Было в том сообщении и короткое послание от его соседа-инвалида, рассказывающего о том, что согнаны были его родные в колону, бредущую к расстрельному