Киселев, В. В. Театр – судьба : воспоминания / Василий Васильевич Киселев. – Мурманск : Опимах, 2021. - 170, [1] с., [15] л. ил., цв. ил., портр., фот. : ил., табл.

тёр, у которого я начинал учёбу режис­ суре в Киевском театральном институ­ те. И хотя проучился я у него всего пол­ года, а на курсе народноо артиста СССР Г. А. Товстоногова почти пять лет, зало­ женное М. М. Крушельницким помогало в профессии постоянно. День кончины учителя и начала своей самостоятельной творческой жизни воспринял, как некий для себя символ, завещание. Поднимаясь утром на свою первую в жизни репети­ цию в профессиональном театре по мно­ гоступенчатой лестнице к Дворцу куль­ туры, ощущал себя чуть ли не олимпий­ цем, несущим эстафету-факел, передан­ ную М. М. Крушельницким. Пьесу «Таня» я подверг сокращению, написанная в 1930-х годах, она было излишне многословна. Сокращать текст я вообще люблю. Нуж­ ны только самые необходимые слова и, если актер с твоей помощью точно дей­ ствует в предлагаемых обстоятельствах, то можно сыграть всё задуманное авто­ ром. Более того, я всю жизнь мечтал по­ ставить спектакль, где бы действующие лица не произносили ни одного слова, а всё было бы ясно, понятно. К сожалению, мечту эту не реализовал. Вот и здесь в слу­ чае с «Таней» я выбросил седьмую карти­ ну (её и в других театрах выбрасывали), довольно иллюстративную, требующую дюжину молодых актёров (в образах Ча­ паева, Фурманова и др.), которых и не было в труппе. К тому же в нашей деко­ рации эту сцену (клуб поселка) при отсут­ ствии сценического круга, без закрытия занавеса быстро не оборудуешь. Надо признать, что оформление спектакля, предложенное В. Алексеевым, было ста­ тично, тормозило динамику событий... Застольный период обычно у меня зани­ мает десять репетиций. Было и тут так. «Обговаривание», действенный, событий­ ный анализ пьесы шли нормально. Но с 12 читок по ролям за столом у Е. Даниловой дело двигалось медленно. Я даже начал беспокоиться — не ошибся ли я в её на­ значении на роль Тани. Только после не­ скольких совместных работ я понял ее «метод». Пробует она осторожно, как-то даже робко, невнятно, постепенно погру­ жаясь в драматургический материал. И казалось, начинает активизироваться в конце застольного периода, но с перехо­ дом в «выгородки» (в репетиционной ком­ нате кубами, ширмами, стульями и т. п. выгораживается подобие декораций) сно­ ва возникает тот же темп, «невнятность». Более того, оказалось, что она от приро­ ды очень застенчивый человек. В лиричес­ ких сценах настолько целомудрена, что мужчины-актёры теряют терпение. А она всегда приносит домашнюю заготовку, чтобы обойтись без «этого» или макси­ мально упростить приспособления объя­ тий, поцелуев. Но вдруг в один из дней начинает выдавать накопленное, и уже с этого момента развитие образа идёт по на­ растающей. Видимо, застенчивость при неясности «что» и «как» делать сковыва­ ли её. Когда же она нащупала зерно об­ раза, характера, то от лица персонажа, прикрытая им, действовала ограничнее, раскованнее. Собственно, это близко и моей индивидуальности. Из этой творчес­ кой встречи я понял тезис Станиславско­ го: «Талантливый актёр сам — система». Бездарному ничто не поможет. Подтверж­ дение этому я получил буквально на пер­ вой же репетиции в «выгородках». Роль Германа начал репетировать артист С. По всё тем же меркам — «герой любовник»: высокий, стройный, смазливый, но... не­ органичный, зажатый, «показушный» (последние качества выяснились на репе­ тициях). Если что придумает С. дома (обычно глупость), то переубедить труд­ но. В застольный период работы конф­