Киселев, А. А. Как жили и сражались мурманчане в войну: менталитет северян в 1941-1945 годах / А. А. Киселев. - 2-е изд., доп. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2005.

Никто не спрашивал, хотим мы выполнять эту работу или нет. Никто не инте ресовался заработком. Это было нужно для фронта, для победы. Лов рыбы велся круглосуточно. Мы, подростки, работали по 6—8 человек в смену. Каждый зуек должен был подготовить к лову шесть—семь тюков снастей по 200 крючков в каждом. Обслуживали мы мотоботы “Кировец”, “Бойкий”, “Сме лый”. Трудились на берегу, под открытым небом. Одежда у нас была старая, ветхая. От реки и с залива постоянно дул холодный ветер, который пронизывал до костей. А так как рукавиц у нас не было, то руки от холода, рыболовных снастей и ржавых крючков постоянно распухали. Ноги мерзли. Чтобы как-то согреться, сожмешь, бывало, кисти рук в кулаки и дышишь на них. Апо окончании работы сразу бежишь домой. В комнате было холодно, так как дров тоже не хватало. Но мы с сестрой забирались с головой под одеяло и, согрев шись своим дыханием, засыпали крепким сном. После того, как разборка тюков была закончена, рыбаки-колхозники оставля ли в деревянных ящиках для каждого из нас по большой треске. Это была плата за работу. И вот однажды в моем ящике оказалась очень маленькая рыба, а у моих подруг Тани и Шуры Агаповых, Капы и Шуры Тариных и у моей сестры Любы Реповой —по большой треске.От обиды и от сознания того, что рыбы не хватит по куску всем членам нашей большой семьи, я горько заплакала. Слезы струйкой ка тились по щекам, когда я шла домой, неся на крючке привязанную рыбу. Навстречу мне попалась наша знакомая тетя Маша. Узнав из моего рассказа о моем горе, она пообещала, что скажет капитану мотобота, чтобы он детей больше не обижал и серьезнее относился к оценке детского труда. И добавила: — Не беда, что у тебя рыба маленькая. Зато она толстая, пузатая. Вы сварите из нее вкусную уху. По карточкам детям давали 300 граммов хлеба в день, взрослым —по 600. В месяц полагалось 500 граммов сахара, 300 граммов масла, 600 граммов крупы. По чти все семьи вербованных жили очень бедно. Исключение составляли лишь те, чьи отцы не были взяты на фронт, а от колхоза имени Ворошилова промышляли в море. Дополнительно к продовольственному пайку они получали талоны на муку. Рыбы у них также было вдоволь. Их дети не работали зуйками и не мерзли, как мы, на холодном ветру и морозе»16. О том, как жили в Териберке в конце войны, В. И. Репова-Москаленко вспоминала так: «...Наступил 1944 год. Немецкие самолеты почти ежедневно проводили разве дывательные полеты над морем и заливом. Однажды, в июле, когда мы играли на прибрежной полосе, из-за сопки со стороныЛодейного появилась вражеская “рама”. Она облетела залив и, мгновенно изменив направление, стремительно рванулась к Териберке, ведя пулеметный огонь. Самолет летел так низко, что мы видели лицо немецкого летчика. От испуга дети не могли сдвинуться с места, пока кто-то из взрослых не крикнул: “В залив! Быстрее, быстрее вводу!”. Гурьбой мы бросились к заливу. Наши младшие братья и сестры, не поспевая за нами, падали, ревели, а мы рывками тащили их за собой. 322