Киселев, А. А. Гулаг на Мурмане : репрессии 30-50-х годов XX века на Кольском полуострове : очерки / А. А. Киселев ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2008.

вредил исподтишка. А некоторые, не смирившись с полурабским сущест вованием, к тому же не связанные семьей и детьми, пускались в бега. Только за 1932 г. из Хибин бежало 376 человек. Бежали раскулаченные и с Нивской стройки, и из совхоза «Индустрия», и из Колы. Самая крупная колония спецпереселенцев была в Хибиногорске - по состоянию на 15 октябре 1932 года там находилось 19 278 человек (5 561 семья). Среди них было 7 209 взрослых мужчин, 5 321 женщин и 6 748 детей. Эти люди не имели права покидать зону поселения, они были лишены избирательных и политических прав, часть их заработка удержи валась на нужды города. Были притеснения религиозного и национального характера. И тем не менее надо отметить, что те раскулаченные и сосланные на Север, кто быстро акклиматизировался, нашел себе работу по душе, опре делил свое место в трудовом коллективе, вскоре стали приходить в себя после потрясений коллективизации. Многие из них и на Мурмане стали чувствовать себя нужными людьми. Вот на этот счет три письма, дошед ших до наших дней. Спецпереселенец А. Акимов писал: « Живем хорошо, едим белый хлеб, и продают белые булки по 15 коп. за штуку, бери, сколько хочешь. Так что вы о нас не думайте, что нам здесь плохо». Другой раскулаченный, некто Бродницкий, писал своим родным в деревню: «Живем хорошо, имеем отдельные комнаты, теплые, всего доста точно, паек получаем, обеды берем из столовой, хлеб черный и белый... Я зарабатываю 300 руб. чистых в месяц с вычетом и удержанием как с пере селенца- 15 процентов». А вот что писала в мае 1932 года своему дяде «лишенка» П.А. Кри- волапова: «Хлеба едим досыта, продукты получаем каждый месяц, живем в 12-метровой комнате, жить очень хорошо, окно большое, светлое, имеем двое часов, зеркало, которое имели одни помещики, мы за него заплатили 16 руб. 45 коп... Дома, наверно, колхоз так не носит и не видит, что мы здесь носим. Одежду и обувь купили...». Даже если учесть, что в этих письмах есть подоплека - «вот ваш комбед и колхоз хотели нас сгноить в ссылке, а мы тут на Мурмане живем лучше вас», —эти конкретные свидетельства о жизни раскулаченных надо принимать в расчет. Уже с конца первой пятилетки среди спецпереселенцев началось расслоение, четко выявились три группы: лояльных к Советской власти и к местному руководству, колеблющихся и враждебно настроенных. Вторая группа была наиболее значительной, и среди этих бывших крестьян шли бесконечные дебаты: «Как быть?». С одной стороны, шли разговоры о раз вале колхозов, о приближающейся войне и даже возвращении в родные места; с другой - на предприятиях Мурмана шла борьба за честных труже ников: хорошо работающие спецпереселенцы получали премии, их пересе 72