Киселев, А. А. Гулаг на Мурмане : репрессии 30-50-х годов XX века на Кольском полуострове : очерки / А. А. Киселев ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2008.

в Карелии живут бедно. Ужасно боялись, что привыкшие к условиям жиз ни у моря, мы не сможем приспособиться на новом месте. Последняя ночь дома. Пошли с мамой с Нижней деревни до Верхней, где сиротливо на хуторе, за Урой-рекой стоял дом, где я родилась. Как не хотелось верить, что вижу все это последний раз! И эта тропинка, вытоп танная ногами моих предков, теперь будет только сниться. Летняя поляр ная ночь была тихая и теплая, словно природа своим участием относится к своим детям. Никто из жителей Ура-Губы в эту ночь не спал. Ходили на кладбище поклониться могилам предков... Утро. Мама подоила нашу коровушку, при несла ведро молока, процедила и говорит: “Четверо вас у меня, бедных ма лолеток. Дети, пейте в последний раз свое молоко”, а сама плачет. Погрузи ли нас на большой пассажирский пароход, но никто не спешит занять свои места в каютах. Последний взгляд на родной берег. Тяжело и горько на сердце. Пароход отчаливает, а оставшийся на берегу скот бредет за нами, рыдание мамы сливается с плачем отъезжающих. Мы, дети, плачем вместе со всеми. Пароход набирает ход. Обезумевшие животные бредут в ледяной морской воде. Собаки долго плывут следом за пароходом. И одна за дру гой исчезают в волнах, обессиленные. Кричат на море чайки. Поднимается ветер. Шумит штормовое Ба ренцево море. Нам казалось, что мы никогда не увидим больше берега. И в Мурманск никогда не приедем. Знали, что нас сопровождают неизвестные люди. Мы их не видели, но чувствовали. И эта таинственность пугала. Ду мали, нас выбросят в море. Пока были видны очертания родных берегов и контуры знакомых маяков, на душе было легче, а когда вышли в открытое море, когда оно слилось с небом, когда поднялись белопенные волны, мы были готовы ко всему и не спали. Томительные страшные часы. Было ти хо, только море очень неспокойно. Мы страдали от морской болезни и от предчувствия беды. Но все обошлось. Вот и Мурманск. Многочисленный отряд милиции ждет нас на пристани, ходят гражданские руководители по выселению. Прямо к пристани пригнаны грязные, страшные товарные ва гоны. Первое предупреждение встречающих: “В город категорически запрещено!” Объявляется посадка. Садимся в вагоны, стараясь занимать места поближе к родственникам и знакомым. Двери закрывают. Тишина. Лишь громкие гудки маневренного паровозика, короткие приказы сопровождавших, да иногда плач ребенка из опломби рованного вагона. “Боже мой! Что плохого мы сделали?” - причитает моя мама. “Помогали, как умели, Советской власти. Трудились как ошалелые. И вот расплата...”. Карелия. Станция Медвежьегорск. Онежское озеро - море. Грузимся в баржу. Куда везут, туда и едем, не своя воля. Шокша. Разработка камеи- 125