Киселев, А. А. Двадцать пять исторических портретов деятелей XX века на фоне Кольского Севера : от императора России Николая II до президента СССР М. С. Горбачева. В 2 ч. Ч. 1 / А. А. Киселев ; Мурм. гос. пед. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2010.

атре - там, где позднее большевики ратифицировали Брест-Литовский мир. Но Керенский был первым политическим деятелем, выступающим на этой знаменитой сцене, давшей миру Шаляпина, Собинова, Гельцер, Мордкина и массу других певцов и танцоров. В тот день громадный театр был набит до отказа. В Москве зола русского патриотизма была еще тепла, и Керенский пришел, чтобы снова раздуть его пламя. Генералы, высшие чиновники, банкиры, крупные промышленники, купцы с женами занимали партер и ложи бельэтажа. На сцене представители Советов солдатских де путатов. На авансцене, как раз перед суфлерской будкой, соорудили не большую кафедру. Обычное 10-минутное опоздание, и по залу пошли тол ки: Александр Федорович болен, новый кризис отозвал его в С.-Петербург. Потом шумок разговоров сменился взрывом аплодисментов, и из-за кулис показалось бледное лицо военного министра; он направился к кафедре. Все встали. Керенский поднял руку и сразу заговорил. Он выглядел больным и усталым. Он вытянулся во весь рост, как бы собирая последний запас энер гии. И с нарастающей силой начал излагать свое евангелие страданий». А.Ф. Керенский в течение всего 1917 г. был центристом. Он был одно временно и одним из лидеров Петроградского Совета, и министром Времен ного правительства, затем он балансировал между Лениным и Корниловым, а в 1918 г. присоединился к эсеровскому лозунгу «Ни Ленин, ни Колчак!». В сентябре 1917 г. Керенский (уже как представитель партии эсеров) возглавил третье и последнее коалиционное правительство в качестве ми- нистра-председателя и стал Верховным Главнокомандующим. Если июньское поражение русской армии и ликвидация двоевластия в стране в июле, а также мятеж Корнилова в августе ослабили влияние Ке ренского на ход политических событий, то к осени 1917 г. его авторитет упал до критической точки. В первые постперестроечные годы (конец 80-х гг. XX в.) А.Ф. Керен ского часто сравнивали с М.С. Горбачевым. Виктор Бондарев в 1992 г. в журнале «Родина» писал: «Керенский остался в памяти доброжелательных современников как оратор и трибун: “заговорил - прекрасен, силен; чувст вуешь, что нигде еще не видел таких огненно-глубоких глаз”. В свои луч шие дни он властвовал над толпой силой своего темпераментного слова... В тот краткий период, когда Александр Федорович был в зените сла вы, о нем писалось немало восторженных слов, например: “Случайно или не случайно, но трагично и таинственно, что весь огневой жар революции, все торопливое, торопящееся и стихийное творение всенародной власти ста ло вливаться в одного человека - А.Ф. Керенского. Его возлюбила рево люция”. Или еще свидетельство очевидца: “А.Ф. Керенский делает самое большое и самое реальное, самое ощутимое дело. Именно этот “мечтатель” творит жизнь, самую настоящую твердую жизнь, творит новую Россию”». Керенского в первые месяцы после Февральской революции считали романтиком, мечтателем и оптимистом. Действительно, сама попытка 49