Киселев, А. А. Двадцать пять исторических портретов деятелей XX века на фоне Кольского Севера : от императора России Николая II до президента СССР М. С. Горбачева. В 2 ч. Ч. 1 / А. А. Киселев ; Мурм. гос. пед. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2010.

Раньше он даже был “элегантен”, безо всякого внешнего “демократизма”. Он спешит, как всегда, сердится, как всегда...». 1 мая 1917 г. Керенский в качестве товарища председателя Совет бочих и солдатских депутатов выступил на заседании исполкома Совета и поддержал идею «вступления представителей демократии в правительство». В первом коалиционном Временном правительстве А.Ф. Керенский уже военный и морской министр... Николай II отмечал в своем дневнике: «Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту, чем больше у него будет власти, тем будет лучше». А демагогии Керенского между тем не было удержа и конца. Вот толь ко некоторые его патриотические перлы лета 1917 г.: «Нашим лозунгом должны быть не люди, а идеи»; «...Вы понесете на концах штыков ваших мир, право, правду и справедливость»; «Очистим Родину и мир от насиль ников и захватчиков». В Риге Керенский хвалился: «Я знаю правду о жиз ни России, я знаю, что России нужно, и с сознанием своего права и власти я говорю правду». Вот как вспоминал о Керенском той поры Брюс Локкарт: «...Я много раз встречался с Александром Федоровичем. В России я знал его лучше - гораздо больше, чем кто-либо из английских чиновников. Не раз я служил ему переводчиком при переговорах с сэром Джорджем Бьюкененом. Часто я видел его одного. Именно ко мне он пришел, скрываясь от большевиков. Это я помогал ему в выезде из России. И теперь, когда тысячи русских и англий ских противников большевиков поносят его, когда те, кто искал его располо жения и опирался на его слова, проклинают его имя, - я остаюсь его другом. Керенский стал жертвой буржуазных упований, расцветших благодаря его недолгому успеху. Он был честен, если не велик, искренен, несмотря на ораторский талант, и для человека, превозносимого в течение четырех меся цев как божество, сравнительно скромен. С самого начала он вел безнадеж ную борьбу, пытаясь загнать обратно в окопы нацию, уже покончившую с войной. Под перекрестным огнем большевиков слева, на каждом перекре стке и в каждом окопе кричавших о мире, правых и союзников, требующих восстановления порядка царскими методами, у него не оставалось шансов на победу. И он пал, как пал бы любой, попытавшийся сделать то же самое. И все же в продолжение нескольких недель казалось, что его оратор ский талант совершил чудо и что его нелепая вера в благоразумие русского народа (разделяемая всеми эсерами и большинством либералов) может оп равдаться. Ибо Керенского следует считать одним из величайших, в своем роде, ораторов в истории. В его выступлениях не было ничего обаятельно го. Его голос огрубел от постоянного крика. Он мало жестикулировал - удивительно мало для славянина, но он владел речью и говорил с поко ряющей убежденностью. Как отчетливо я помню его первый приезд в Мо скву. Это было, кажется, вскоре после назначения его военным министром. Он только что вернулся из поездки по фронту. Он выступал в Большом те 48