Киселев, А. А. Двадцать пять исторических портретов деятелей XX века на фоне Кольского Севера : от императора России Николая II до президента СССР М. С. Горбачева. В 2 ч. Ч. 1 / А. А. Киселев ; Мурм. гос. пед. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2010.

Все это выглядело несколько нелепо и не к месту, однако мне не хотелось лишать графа последних иллюзий. Он по-прежнему считал себя гофмар шалом Его Величества Царя. Это все, что у него осталось. Большинство из ближайшего окружения царя и его семьи покинули их. И даже у детей ца ря, которые болели корью, не было сиделки, и об оказании медицинской помощи заболевшим пришлось позаботиться Временному правительству. Когда Николай II был всемогущ, я сделал все, что мог, чтобы содей ствовать его падению, но к поверженному врагу я не испытывал чувства мщения. Напротив, я хотел внушить ему, что революция, в чем торжест венно поручился князь Львов, великодушна и гуманна к своим врагам, и не только на словах, но и на деле. Только таким было мщение достойное Ве ликой Революции, благородное мщение суверенного народа. Конечно же, если бы юридическое расследование, проведенное по распоряжению правительства, обнаружило доказательства того, что Нико лай II перед войной или во время войны совершил предательство в отно шении своей страны, его бы немедленно отдали под суд, и о его отъезде за границу не могло быть и речи. Однако была доказана его несомненная не виновность. Встречу с царем я ожидал с чувством некоторого волнения, опасаясь, оказавшись лицом к лицу с ним, не сдержать своих чувств. Все это пронеслось у меня в голове, пока мы шли дворцовыми апар таментами. Наконец мы дошли до детской комнаты. Оставив меня перед закрытой дверью, ведущей во внутренние покои, граф вошел внутрь, что бы сообщить о моем приходе. Почти тотчас возвратившись, он произнес: “Его Величество приглашает Вас”. И распахнул дверь, остановившись на пороге. Стоило мне, подходя к царю, окинуть взглядом сцену, и мое на строение полностью изменилось. Вся семья в полной растерянности стояла вокруг маленького столика у окна прилегающей комнаты. Из этой группы отделился невысокий человек в военной форме и нерешительно, со слабой улыбкой на лице направился ко мне. Это был Николай II. На пороге ком наты, где я ожидал его, он остановился, словно не зная, что делать дальше. Он не знал, как я себя поведу. Следует ли ему встретить меня в качестве хозяина или подождать, пока я заговорю? Протянуть ли мне руку или дож даться, пока я первым поздороваюсь с ним? Я сразу же почувствовал его растерянность, как и беспокойство всей семьи, оказавшейся вместе, в од ном помещении с ужасным революционером. Я быстро подошел к Нико лаю II, с улыбкой протянул ему руку и отрывисто произнес: “Керенский”, как делал обычно, представляясь кому-либо. Он крепко пожал мою руку, улыбнулся, почувствовав, по-видимому, облегчение, и тут же повел меня к семье. Его сын и дочери, не скрывая любопытства, внимательно смотрели на меня. Александра Федоровна, надменная, чопорная и величавая, нехотя, словно по принуждению, протянула свою руку. В этом проявилось разли 29